– В самом деле, доктор?

– Да. Возможно, это остатки храма Митры или даже самого Юпитера.

– Любопытно, – равнодушно произнес заезжий коммивояжер.

– Не странно ли, что немцы, пытаясь разрушить наши острова, невольно помогают находить следы древних цивилизаций? Раскопки, с позволения сказать, без помощи лопат. Даже в Лондоне после бомбежек обнаружились остатки древних храмов и часть городской стены Лондиниума.

– Весьма занятно, черт возьми, – послышался тот же голос.

– Ну все. – Доктор Льюис допил свои полпинты эля. – Оставим это кардиффским археологам. Мне еще надо посмотреть младшенького миссис Причард, у него странный кашель.

– Bore da, meddyg,[36] – сказала Людмила Джонс из-за стойки бара.

– Все-то он знает, этот доктор.

– Доктору положено.

Примерно через три месяца после этой бомбежки, находясь в увольнительной, я завтракал в квартире своей сестры на Уимслоу-роуд. Завтрак был по военному времени скудный, из яичного порошка. Я читал Ципе письмо от отца: «Портсмут основательно разрушен, но сейчас бомбежки прекратились, потому что немцы увязли на востоке. У нас с матерью все хорошо, но трудно сказать, когда проект «Марк III» будет завершен. При случае передай привет Гарри».

А Ципа читала «Манчестер гардиан».

– Значит, это не миф, – проговорила она.

Она вынуждена была выехать из тетушкиного дома потому, что та сдала его какому-то профсоюзному боссу, работавшему в манчестерском отделении Торговой комиссии. Сама тетушка уехала в Лондон и заведовала там общедоступной кухней для французских беженцев. Возвращаться в Манчестер она не собиралась.

– Какой миф? – удивился я.

– На месте бомбежки работают археологи. Никогда бы не подумала, что сейчас время заниматься археологией. Там работает один старый профессор из Кардиффа с группой школьников. Они нашли камни с латинскими надписями. На одном выдолблено «GLAD ART REG», и в нем есть продолговатое отверстие, похожее на ножны. GLAD значит «gladius», меч по-латински. ART REG означает Артур-король. Автор статьи считает, что профессор Рис Джонс поторопился с выводами и нет доказательств, подтверждающих связь находки с Камелотом. Он говорит, что Камелот находился в Кэдбери. Есть еще какой-то профессор валлийской литературы, который много написал о мече, запрятанном в каменных ножнах. Ты что-нибудь об этом слышал?

– Кажется, нет.

– Он утверждает, что это и есть тот самый камень. Стоит лишь залить щель растопленным воском, и мы получим слепок меча и узнаем, как он выглядел. Война идет, а они тратят время на сказки.

– Жизнь продолжается, а она включает и археологию, и музыку, верно? – Морщась, я продолжал впихивать в себя яичницу из порошка, хлеб с маргарином и подобие чая.

Ципа подозрительно подняла на меня свои ясные черные глаза. Одета она была в радужный тетушкин пеньюар, оставлявший шею и часть груди открытыми, но, как брата, меня, конечно, не должны были волновать эти прелести.

– Как понимать твое «верно»? Ты утверждаешь или сомневаешься?

– Я слышал, ваш концерт провалился, и неудивительно. Кто в такое время захочет слушать этого чертова Брукнера?

– Жизнь – сплошная чересполосица. Бывают и неудачи, что ж поделаешь, – неуверенно отозвалась Ципа. – Возьми хоть Реджа. Странно все это. Он написал мне необычное письмо. Вот, – она протянула мне авиаконверт, – прочти.

Я нерешительно взял в руки желтоватый лист бумаги.

– По-моему, мне не следует знать, что происходит между супругами.

– Читай.

Я прочел. О, господи, лучше бы не читал.

«Дорогая Ципа, давай будем совершенно откровенны.