Она не двигалась.

Он открыл распределительный щит и щелкнул выключателем. В зале погас свет, освещенным остался лишь небольшой участок за стойкой бара, где находился он. Зато этот свет многократно отражался от зеркал, от чистых бокалов, и зал пронизали тонкие лучи отраженного света. На фоне этих лучей он выглядел огромным черным силуэтом, а от нее осталось лишь бледное, призрачное лицо.

Он подошел к ней, забрал бокал и так зло махнул рукой, выливая виски, что и этот бокал разбился.

— Мы закрываемся, — решительно сказал он.

Она, наконец, встала. Слезла со стула и остановилась рядом со стойкой. Он нервно теребил пуговицы на своей куртке.

— Что это было? — желчно спросил он. — Игра? Что у вас на уме?

Она спокойно и неторопливо направилась через темный зал к выходу, будто не слышала его вопроса. Ему и не снилось никогда в жизни, что простая, легкая походка уходящей девушки может доставить такое огромное облегчение. Он торопливо и энергично стал наводить порядок в баре, изредка поглядывая в том направлении, куда она удалилась.

Над входной дверью горела лампа, и вскоре он увидел, что она стоит перед дверью. Ода стояла перед дверью и по-прежнему смотрела в глубину темного бара, как будто видела там что-то интересное.

Он запер двери, обернулся к ней. Она стояла на тротуаре в нескольких ярдах от него. С таким видом, будто ждала его появления. Он решительно шагнул к ней, но не с какой-то определенной целью, а просто потому, что его путь домой лежал именно в том направлении. Они шли чуть ли не в ногу, но в этом месте тротуар был узким, и ей пришлось идти сзади него и держаться ближе к стенам домов. И хотя он дал себе слово, что не станет обращать на нее внимание, он все же непроизвольно поглядывал на нее и неизменно встречал ее спокойный взгляд.

— Что вы от меня хотите? — свирепо прорычал он.

— Разве я сказала, что мне от вас что-то нужно? Он продолжал идти, потом резко обернулся на каблуках и очутился лицом к лицу с ней.

— Вы сидели там и ни разу не отвели от меня взгляда! Вы слышите? — Он гневно взмахнул рукой. — Потом вы стояли на улице, а теперь идете за мной!

— Разве запрещено стоять и идти по улице? Он погрозил ей толстым пальцем.

— Я предупреждаю вас, девушка! Ради вашего блага!

Она не ответила. Она и рта не раскрыла, а молчание всегда побеждает в споре. Он повернулся и, шаркая ногами и тяжело дыша, пошел своей дорогой. Он знал, что она продолжает идти за ним. В тихом ночном воздухе отчетливо слышен был стук ее каблучков.

Он шел, и ему казалось, что асфальт прогибается под его ногами. А за ним неотступно следовал звук: тук-тук, тук-тук.

Он повернул голову и посмотрел на нее. Она шла не спеша, легкой походкой. Шла медленно и лениво, как ходят женщины, которые хотят продемонстрировать свою фигуру и поступь.

Он снова пошел вперед, прошел немного и обернулся. На этот раз его поза выражала отчаяние. Она не остановилась, лишь чуть замедлила шаги. Сжав кулаки, он шагнул ей навстречу.

— Поворачивайте обратно! — завопил он. — Слышите? Поворачивайте обратно или я…

— Я иду в этом направлении. — Это было все, что она сказала.

Снова обстоятельства сложились в ее пользу. Их роли переменились. Но какой мужчина рискнет оказаться посмешищем, позвав на помощь полисмена всего лишь из-за того, что его преследует одинокая молодая женщина? Она не ругалась с ним, не приставала к нему, она просто шла в том самом направлении, что и он. Он на улице был беспомощен против нее, как и в баре.

Некоторое время он продолжал идти впереди, всем своим видом пытаясь выразить пренебрежение к ней. Он издал какой-то неопределенный звук. Ему казалось, что так он выразил свое возмущение, но это было скорее признанием собственной беспомощности.