Зато со всех сторон теперь ощутимо доносилось зудение, оно усиливалось, превращалось в лязг. Тот самый звук… Тревога клубилась внутри, мешала прислушиваться к чуйке, а без полной защиты и лишённые помощи бортовых систем напарники и вовсе уподобились слепцам, барахтающимся в густом, как сгущёнка, молоке.

Ещё неизвестно сколько шагов… Идут ли они до сих пор по городской улице или уже нет, определить было невозможно. Оставалось лишь красться, ступать по шажочку, готовясь к чему бы то ни было. Сейчас главной задачей было выбраться живыми, о добыче хабара и речи нет.

Поверхность под ногами, кажется, стала мягче. Вроде земля… Носки ботинок стукнулись обо что-то.

– Стой! – резко остановил Жив младшего, сам остановился и наклонился. Свободная рука нащупала обломки досок, балок, какой-то мягкий мусор. – Разводи огонь, – приказал Блендеру. – Топливо под ногами.

Тот, ни слова не говоря, опустился на корточки, прижимаясь задницей к ноге Жива, чтобы не потеряться, и начал собирать дровишки. Жив стоял над ним с автоматом в руках, изо всех сил вслушиваясь и «вчуйствуясь» в окружающую непроглядность. Эх, сейчас бы дробовик!.. Туман пытался напугать, пульсировал, обдавал холодом с разных сторон, но матёрый ветеран не терял концентрации.

Прикрываемый им напарник тем временем занимался разведением огня. Кажется, он насыпал на землю камушки, приготовленные для бросания, соорудил из них маленькую окружность, в центр положил бумагу для растопки и чиркнул спичкой, но очередная пульсация тумана погасила язычок огня. Будто ил, поднявшийся со дна океана, застлал свет подводного фонарика. Молодой опустил ладони так, чтобы спичка со всех сторон была прикрыта заслоном из камешков, сверху прикрыл, как мог, своим телом, зажёг и наконец подпалил бумагу… Им повезло, вторая попытка была удачной, и вскоре язычок превратился в полноценный огонь.

Они отступили, присели на корточки, продолжая нащупывать вокруг себя подходящее топливо. Теперь костёр своим светом немного разгонял туман, дым примешивался к молочному пепельно-серым цветом, прорываясь к небу. Треск огня немного заглушал нескончаемый лязг.

Верная чуйка не подвела Жива. С огнём они успели вовремя. Когда из тумана попёрли твари, сталкеры уже не были слепыми котятами, хотя нападавшие были светлого окраса и в молочной взвеси замечательно маскировались. «Бизон» и ковровский автомат слитно, дуэтом застрочили, исторгая раскалённые пули. Какие именно выродки нападают, распознавать некогда, да и незачем, по-любому хорошим мутантом может быть только мёртвый мутант.

Трёх тварей расстреляли, и выдалась передышка; в том, что «марлезонский балет» продолжится, сомневаться не приходилось. Антракт длился минуты две, не больше, и следующие твари, четыре шутки, были отброшены в молочную пелену яростными очередями. Расположившись спиной к спине, точней, спинами к костру, сталкеры контролировали каждый по сто восемьдесят градусов окружающего пространства.

Следующая атака могла случиться с любого направления. Только бы боеприпасов хватило… Белые выродки по размерам небольшие, кажется, от кошек образовались, и пули с ними вполне справляются, но если нападений будет много…

Очередная «волна», шесть штук, была остановлена. Количество нападающих увеличивалось, и отбиваться всё сложнее. Но ничего иного не остаётся, как упорно отстреливать тварей, а потом рубить их клинками, а то и сцепиться врукопашную. Младший напарник справлялся великолепно. Исправно клал одну тварь за другой, а когда отдельные экземпляры прорывались к нему вплотную, лихо кромсал ножом. Блендер, точно!

Наконец после десятой или двенадцатой волны нападающие вроде уразумели, что эта добыча им не по зубам.