Я сохранял невозмутимое выражение лица, ожидая, что она хотя бы мельком посмотрит на меня, чтобы оценить реакцию — и она посмотрела. Но не отвела глаз, и тишина стала глубже, изменилась. Эдит пристально глядела на меня, и вспышки электричества, подобные тем, что я чувствовал во время фильма, снова начали заряжать атмосферу. Только когда закружилась голова, я понял, что все это время не дышал. Нарушая молчание, я с трудом втянул воздух ртом, а она опустила веки.

— Бо, тебе, наверное, пора домой, — она снова смотрела на облака, а ее тихий голос был сейчас не таким атласно гладким — напоминал скорее шелк-сырец.

Я открыл дверь, и холодный ветер, ворвавшийся в машину, прояснил мой разум. Опасаясь, что из-за своего головокружения могу споткнуться, я осторожно выбрался из машины и, не глядя назад, захлопнул дверь. Звук работающего стеклоподъемника заставил меня обернуться.

— Бо? — позвала меня Эдит, с улыбкой наклонившись в сторону открытого правого окна.

— Да?

— Завтра моя очередь.

— Твоя очередь для чего?

Эдит улыбнулась шире, сверкнув белоснежными зубами:

— Задавать вопросы.

А потом она уехала, автомобиль пронесся по улице и исчез за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Идя к дому, я тоже улыбался. По крайней мере, было очевидно, что она планирует увидеться со мной завтра.

Ночью в моих снах, как обычно, царила Эдит. Однако атмосфера в моем подсознании явно изменилась. Теперь его пронизывало то самое электричество, и я беспокойно ворочался всю ночь, часто просыпаясь. Только под утро мне наконец удалось забыться сном без сновидений.

Когда прозвенел будильник, я по-прежнему был уставшим, но в то же время возбужденным. Приняв душ, взялся за расческу и пристально уставился на свое отражение в зеркале. Ничего необычного, но кое-что всё же казалось другим. Темные и слишком густые волосы, чересчур бледная кожа, скулы выпирают — тут без изменений. Глаза у моего отражения остались такими же светло-голубыми… но я вдруг понял, что именно из-за них выгляжу иначе. Я всегда думал, что именно цвет придавал глазам — а значит, и всему моему лицу — такой неуверенный вид, но ведь цвет не изменился, а нерешительность исчезла. Парень, который смотрел на меня сейчас из зеркала, был непреклонным, убежденным в правильности своей линии поведения. Интересно, когда это случилось? Наверное, можно догадаться.

Завтрак прошел тихо, как я и ожидал. Чарли поджарил себе яичницу, я насыпал в миску хлопьев. Интересно, забыл ли он про эту субботу?

— Насчет субботы… — начал он, словно прочитав мои мысли. Что-то я становлюсь настоящим параноиком в этом отношении.

— Да, папа?

Чарли пересек кухню и открыл кран:

— По-прежнему собираешься в Сиэтл?

— Таков план, — я нахмурился, жалея, что он завел об этом разговор и теперь мне придется тщательно сочинять полуправду.

Чарли выдавил немного моющего средства на свою тарелку и потер ее щеткой:

— И ты уверен, что не успеешь на танцы?

— Я не иду на танцы, пап.

— Неужели никто не пригласил? — спросил он, уткнувшись взглядом в тарелку.

— Танцы не для меня, — напомнил я ему.

— Ну да, — нахмурился он, вытирая тарелку насухо.

Может, его беспокоит, не становлюсь ли я изгоем? И следовало сообщить ему, что я получил много приглашений? Но это, само собой, дало бы обратный результат. Чарли не обрадовался бы, узнав, что я их все отклонил. Тогда пришлось бы сказать ему, что есть одна девушка… которая меня не пригласила… а такой разговор уж точно не хотелось затевать.