К директору? Почему вдруг? Вроде бы за последние месяца три он не только не попадался ни на чем, а даже и под подозрение не попадал. Преподаватели вздохнули с облегчением: неужели Теодор Крейд перебесился и успокоился? Знали бы они, как ошибаются!

Или всплыло что-то из "старенького"? Теодор быстро перебрал в памяти все свои проделки, даже совершенно невинные, уверился, что проколов быть не должно (готовился он теперь со всем тщанием, обеспечивая себе алиби, отходные пути, запасные маневры… времени хватало!), и счел, что вызывают его по какому-то иному поводу. Вот еще знать бы, по какому именно! Фурнитур, конечно же, ничего не знал, оставалось только пойти и узнать самому…

— А, господин Крейд, входите и обождите немного, — едва взглянул на него директор и повернулся к собеседнику. — Вы понимаете, что это уже переходит всяческие границы?

— Нет, господин Сайн, не понимаю, — серьезно отвечал тот. Это был совсем молодой Блонди в черном с бирюзовым форменном костюме. — У меня есть разрешение, вот оно, перед вами, а если вы сомневаетесь в его подлинности, я могу прямо сейчас связаться с господином Амом или его заместителем, и они подтвердят, что я имею полное право осуществить свои намерения.

— Прикрываться авторитетом Второго Консула — это очень удобная линия поведения, господин Янсон, — поджал губы директор. — Хорошо, я понимаю, что он благоволит к вам, а подобное разрешение мог подписать, вовсе не глядя, однако…

— Простите, мне кажется, вы не вполне адекватно оцениваете ситуацию, господин Сайн, — мягко перебил молодой Блонди. Прищур его не сулил ничего хорошего. — Прикрываться чьим бы то ни было авторитетом, как вы изволили выразиться, не в моих привычках. Что касается разрешения, то да будет вам известно, что господин Ам не имеет обыкновения подписывать какие бы то ни было документы, не ознакомившись с ними со всем тщанием. Если вам угодно знать, визы на конкретно этом документе он поставил только после того, как я битых три часа отстаивал эту идею. Когда он счел, что я достаточно хорошо аргументировал свою позицию, то тогда и только тогда дал разрешение. Надеюсь, я предельно ясно описал ситуацию? Тогда предлагаю более не возвращаться к этому вопросу, господин Сайн. Мы говорили о деле.

Директор помолчал, барабаня пальцами по столешнице. Про Теодора, казалось, забыли, хотя мальчик был уверен: молодой Блонди посматривает на него краем глаза, а речь эту произнес не без намерения расставить какие-то акценты. Хорошо бы еще понять, какие именно и чего ради…

— Знаете, вы сильно изменились, господин Янсон, — сказал вдруг директор устало. — И я даже не представлял, насколько сильно!

— У меня были очень хорошие учителя, господин Сайн, — спокойно ответил тот. — Но мы сейчас обсуждаем не меня, не так ли?

— Да. Мы обсуждаем какую-то невероятную авантюру, — хмыкнул директор. — Я не могу ослушаться распоряжения господина Ама, однако я обеспокоен таким поворотом событий.

— Право, беспокоиться нет нужды, — заверил молодой Блонди. — Я отвечаю за безопасность собственной головой. Более того, за нее же, безопасность, то есть, отвечает мой начальник, и уж поверьте, менее всего я бы хотел доставить ему неприятности. Ну и потом, господин Сайн, я ведь не первый раз проделываю это, прежде вы так не переживали!

— Да, но раньше речь шла не о… — тот помялся, подбирая формулировку. — И возраст…

— О том же говорил господин Ам, но нам с господином Грассом совместными усилиями удалось убедить его, что это совершенно безопасно и очень полезно. Позвольте, я не буду приводить все эти аргументы заново, не то наша беседа затянется до ночи!

Отворилась дверь, и кто-то негромко произнес:

— Господин Сайн, вы вызывали?.