Рилиан возмущенно дернулся.

Как известно всему миру, лорды Гевайны являются наследственными властителями Вели-Джива. Мы — повелители этого города по праву рождения и в силу нашего могущества. Однако во вторую эпоху, последовавшую за падением Нурунула Пьяницы, появился некий Хонас Гевайн-Мейвил. Этот человек, по-видимому относившийся к второстепенной ветви нашего рода, стал претендовать на власть. Он утверждал — подумайте, какой абсурд! — что титул должен перейти к нему, как потомку женщины рода Гевайнов, вышедшей замуж за какого-то лорда Мейвила во времена правления Юнио. Доводы этого человека были абсолютно несостоятельны.

Титул может быть унаследован потомком по женской линии, только если нет наследников мужского пола, а в данном случае наследник мужского пола был — внебрачный сын лорда Гевайна от кухонной девки, усыновленный в целях наследования власти. Хонас Гевайн-Мейвил осмелился отрицать законность усыновления и заявил о своем праве на сеньорство. Мой предок лорд Джексард Гевайн объявил Хонаса вне закона и приказал стушить претендента в крови его жены и сыновей. И поступил совершенно правильно! К несчастью, приказ не коснулся дочери Хонаса Гевайна-Мейвила, которая воспылала жгучей, безрассудной ненавистью к Джексарду Гевайну и всем его прямым потомкам. Эта женщина из рода Мейвилов обладала сверхнормальными силами чрезвычайной степени. Она соорудила крепость Тиран Мглы и жила там в одиночестве, вынашивая планы мести. Затем она родила дочь…

— Вы же сказали, что она жила в одиночестве, — возразил Рилиан.

— Я также сказал, что она обладала сверхнормальными способностями. Может, вы не слышали моих слов? Да, она в одиночестве разрешилась от бремени дочерью и наделила эту сверхнормальную девчонку такой же жаждой мести, которая питала и ее. Сделав это, она умерла, освободив мир хотя бы от одной тени. Увы, дочь выжила, расцвела и пошла по стопам своей мамаши. В одиночестве разгуливала она по Тирану Мглы, скрытая от глаз за стенами из камня и туманов. Она мстила моим предкам как только могла и отбивала все попытки людей призвать ее к ответу. В итоге она тоже разродилась дочкой и умерла. Ее дочь продолжила наследственную вражду. Так идет уже многие годы, — завершил рассказ Кипроуз. — Всегда существует не имеющая отца хозяйка крепости Мейвилов, и всегда она хочет подорвать нашу власть и узурпировать ее. Но я твердо уверен, что ведьма Ванэлисс Невидимая станет последней в этом противоестественном роду. Я полон решимости уничтожить ее. В этом мой долг и мое наслаждение. И вы, молодой человек, будете мне помогать.

— А может быть, стоило бы мирно договориться с Ванэлисс? — полюбопытствовал Рилиан.

— Вам не удалось ухватить суть повествования. Вы что, лишены всякого понимания? Я не желаю мира с Ванэлисс. Ее существование — это и угроза, и личное оскорбление. При вашем содействии этот раздражитель будет устранен раз и навсегда. Ну все, пойдемте, нечего здесь зевать. Вы понимаете значение моего предложения? Я полагаю, вам не терпится начать.

«Лучше не спорить с этим помешанным, — решил Рилиан. — Не известно, что еще он и его невероятная семейка могут выкинуть».

— И снова я не могу найти слов, — скромно признался он вслух. — Собственные мои приключения никогда не переставали удивлять меня. Вы дали моему уму пищу для глубоких раздумий. Мне потребуется время, прежде чем я смогу сформулировать равноценный ответ.

Кипроуз вздернул свой двойной подбородок.

— Я недоволен. Не такой реакции я ожидал. Я предвкушал благодарность, правильное понимание, энтузиазм, а вы, в лучшем случае, равнодушны. Холодность вашего ответа едва ли может мне льстить.

— О, господин, не называйте это холодностью. Считайте мой ответ признаком естественной нерешительности, паузой, возникшей в ошеломленном уме, которому требуется время, чтобы переварить, взвесить и усвоить массу новых возможностей.