* * *

Не спорю, песня была даже красивой — мелодия лилась подобно горному ручью, а голоса братьев Ордена сливались в жутковатую, завораживающую гармонию. Однако красота оказалась обманчивой: от каждого певца начали отделяться полупрозрачные воробушки с игольчатыми клювами, эти мерцающие сизой дымкой твари уже терзали бабушку, впиваясь в её ауру своими острыми энергетическими клювами.

Ко мне создания лишь робко подлетали, словно не решаясь выбрать место для укуса, но княгиня Угарова… О Боги, она превратилась в живое, кишащее энергетическими вампирами существо. И самое ужасное заключалось в том, что она стояла совершенно невозмутимо, опираясь на трость и даже не моргнув, тогда как я чувствовал терзающую её адскую боль даже на расстоянии.

Я заметил, как Светлов у алтаря нервно перебирал чётки, его взгляд метался между мной и княгиней в тщетном ожидании, когда же мы рухнем. Я мысленно пообещал себе, что патриарх рода Светловых не жилец после того, что осмелился сделать с Елизаветой Ольгердовной.

Сосредоточив всю свою волю, я накинул на княгиню невидимый плащ из кожи горга, представив, как чешуйчатый покров обволакивает её тело. По лицу княгини Угаровой пробежала едва заметная судорога — то ли от неожиданной защиты, то ли от самого факта моего вмешательства. Энергетические твари взбесились, яростно атакуя невидимый барьер, скребя и кусая его в безуспешных попытках пробиться к желанной энергии. Пока кожа горга продолжала держать удар, хотя голова и лицо Елизаветы Ольгердовны оставались уязвимыми, принимая на себя основной натиск паразитов.

Сжав зубы от злости, я решился воссоздать конструкт из сна, хотя сомневался в успехе. Мы буквально купались в волнах чужой магии, но выбора не оставалось. Крепко схватив бабушку за руку, почти до боли, я представил плотный невидимый щит, который начал расползаться подобно плёнке поверх кожи горга, полностью накрывая княгиню с головой, словно защитным одеялом, от чего она вздрогнула, осознав появление невидимой прокладки между ней и «благословением».

Чем яростнее бились твари, тем бешеней становились взгляды братьев Ордена, но мы продолжали держаться, и княгиня, резко вздёрнув подбородок, уставилась на Светлова ледяным взглядом, способным пронзить насквозь, тихо прошептав:

— Не дождётесь!

Эти слова услышал не только я. Светлов явно паниковал, его глаза метались между мной и княгиней в тщетных попытках понять, почему архимагичка до сих пор не корчится в агонии, и в этот момент я мысленно усмехнулся: «Ну что ж, Игнат Сергеевич, вы хотели представление для простецов? Получите! В эту игру могут играть двое».

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь пёстрые витражи, заливал храм подвижными бликами, играя на древних фресках и позолоте алтаря. Я поймал эти живые лучи и сплёл из них две огромные ладони, не материальные, но от этого не менее реальные, наполненные тёплым сиянием. Медленно и торжественно под песнопения братьев Ордена я раскрыл их над нашими головами, создавая защитный купол, сквозь который не могла просочиться ни одна тень чужеродной магии.

Эффект превзошёл все ожидания.

Светлов замер с открытым ртом, его глаза неестественно расширились, отражая мерцание моего творения. Императрица резко перехватила взгляд сына, их пальцы непроизвольно сцепились — казалось, они увидели настоящее чудо. Братья Ордена начали путаться в словах гимна, некоторые даже пропускали строфы, но механически продолжали пение, будто боялись, что остановка станет для них роковой.

А между тем, чем дольше звучала литургия, тем ярче разгорался в воздухе символ их собственного ордена — длань, которая теперь по иронии судьбы защищала нас.

Княгиня медленно подняла голову, наблюдая, как светящиеся пальцы смыкаются над ней подобно небесному покрову. Её брови поползли вверх, губы дрогнули — немой вопрос читался во всём её существе.