— Хорошая девочка, единственная ко мне участие проявила. Я бы взял её под опеку по возможности, может, и на службу даже, но позже. Пока просто под присмотр бы взять, чтоб папаша её куда против воли не пристроил. Уж больно красивой растёт, могут и в элитный публичный дом продать.

— Присмотрим, — кинула княгиня.

— А Алексей Угаров — это тот, кто забирал меня от Беловых? — получив утвердительный кивок княгини, я сделал себе зарубку в памяти, что с ним необходимо будет пообщаться более предметно. — А кроме Алексея, кто у нас отвечает за безопасность рода? Какая у нас система безопасности в замке и на наших землях? И в принципе, не поймите меня неправильно, я видел ваших птичек в деле. Я видел купол, который, в общем то, должен был защитить нас. Я не понимаю только одного, почему он не сработал вовремя и не отсёк территорию поместья от всадников на вивернах? Должна же быть какая-то система сигнализации, оповещений, сканирования… Линии обороны на худой конец.

Княгиня на меня смотрела с непониманием во взгляде.

— Защиту ты видел, купол — это артефакт, устанавливался он ещё при моём прадеде Бьерне Утгарде. Собственно, ставили его ещё тогда совместно светлые и так называемые тёмные друзья из Чёрной сотни. Защита архимажеская и в принципе срабатывает на любое применение магии в отношении носителей крови.

— Интересно девки пляшут! То есть то, что нас собирались рвать вивернами, не подходило под компонент защиты, поэтому она не активировалась?

— Выходит, что так, — подтвердила мои опасения Елизавета Ольгердовна. — Раньше-то ведь магией воевали, это сейчас маги стали слабаками и начинают прибегать к всевозможным ухищрениям.

— А почему потом сработала?

— Так я подняла по тревоге.

Пока у бабушка говорила, у меня в голове возникали всё новые и новые вопросы. Я пододвинул к себе лист бумаги и, вцепившись в артефакторное писчее перо, едва ли не как утопающий в соломинку, принялся старательно выводить буквы на бумаге: а) Какие рода участвовали в установке защиты и могли знать её особенности? Б) Защита завязана на кровь, можно усовершенствовать.

— А перенастроить её как-то можно, добавив туда физический урон? — уточнил на всякий случай.

— Сомневаюсь, три сотни лет прошло уж. Все, кто её создавали, давным-давно в земле сгнить успели.

— Так, хорошо, вернее, плохо. А против физического урона что должно было сработать?

— А против физического как раз и была вторая линия обороны с моими химерами. Они делятся на атакующих и защитных. Ты видел и тех, и других. Но только проблема в том, что раньше химерологов в клане было не один и не два, всё-таки младшая ветвь. Кто-то всегда оставался в замке и мог руководить обороной. В нашем же случае химерологом сейчас являюсь я одна. Ты пока не обучен. Мне многие предлагали учеников взять из других родов, там химеризм изредка проявлялся, но, конечно, не столь ярко. Талантливые мальчишки и девчонки были, но именно дара к творению не было. Тут ведь как, интуитивно нужно чувствовать, что с чем сможет ужиться в новом теле, срастись и эффективно действовать. Какой вид энергии сможет с другой соседствовать, а какой не уживётся. И это настолько тонкие материи, что даже и не объяснить на самом деле.

Когда Елизавета Ольгердовна рассказывала о своём искусстве, она наполнялась внутренним светом и как будто даже молодела.

— Да, я могла бы научить, показать собственные выкладки, но работать по шаблону — это удел подмастерья, а не мага, не творца и не архимага, тем более. Здесь должно быть чутьё, и вот этого я не видела ни в одном из тех, кого ко мне пытались привести на обучение. У тебя же… вероятно, оно может быть. Не уверена пока. Судя по тому, как ты прошёлся между клеток и остановился возле горга, что-то в тебе всё же есть такое.