Что ж, отлично. Бабушка хотела, чтобы я был «светлым в тёмной фракции», а я, выходит, стану «самым тёмным в светлой».

Забавно выходит, Юрий Викторович. Даже светлая магия у тебя оказалась с тёмным оттенком.

* * *

Два следующих дня прошли в непрерывной беготне. Мне пришлось организовывать тайное свидание принца с той самой балериной: снимал уединённый домик в аристократическом квартале, отправлял туда охрану для гарантий полной конфиденциальности. Лично сопровождал танцовщицу, доставлял украшения, дорогие подарки и редкие цветы из дворцовых оранжерей. Сам принц появлялся позже, а я получил два дня относительной свободы, пока любовники наслаждались обществом друг друга.

Но я не жаловался. Срок передачи виры неумолимо приближался, и каждая минута была на счету. Императрица, как мы и ожидали, сделала выбор из предоставленного списка. Из восемнадцати позиций с самыми разнообразными активами Светловых, она отметила пять: три — именно те, что были нужны для нашего плана перепродажи союзникам, остальные два не представляли особой ценности. Впрочем, даже их можно было спокойно пустить с молотка, не нарушая приличий.

Параллельно наши законники под руководством старшего поверенного денно и нощно трудились над договором с Юматовым. Род простецов официально переходил под нашу защиту, отдельным пунктом шло соглашение о совместной коммерческой деятельности, включая охранные услуги. Подписание назначили на вечер перед передачей собственности Светловых.

Накануне я вновь навестил Степана Юматова в его конторе. Он сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами, и вместе с нашим поверенным вносил последние правки. Пришлось под благовидным предлогом отправить поверенного выпить кофе и взбодриться.

— Что-то случилось, княжич? — Степан поднял на меня внимательный взгляд, отложив перо. — Или как теперь следует обращаться — Юрий Викторович?

Я сел в кресло напротив:

— Как удобнее. Мы же, кажется, уже перешли на «ты»? В официальной обстановке — конечно, по этикету. Но здесь… — я обвёл взглядом уютный кабинет с дубовыми панелями. — Здесь можно сохранить простоту.

— Добро, Юрий Викторович, — он усмехнулся. — Чем могу быть полезен?

Наклонившись вперёд, я понизил голос:

— Есть один вопрос… Не даёт покоя. Помнишь того Светлова, что приходил за взрывчаткой? Те самые детонирующие артефакты для обрушения сводов?

Степан замер, в глазах мелькнуло понимание:

— А, ты про этот случай… — он откинулся на спинку кресла, потирая подбородок. — Знаешь, я как раз об этом думал. Раз уж становимся союзниками… Может, смогу помочь. Пару мыслей появилось.

— И каких же? — нетерпеливо спросил я.

— Есть у нас один интересный прибор, — Степан встал и подошёл к массивному сейфу. — Анализатор магических контуров. Определяет разрывы в защите, отклонения от стандартной схемы.

Пока он возился с замком, я не отрывал взгляд от стальной двери. Степан извлёк продолговатый футляр из чёрного дерева и вернулся к столу.

— Как это работает?

— Понимаешь, контуры защит стандартизированы, — объяснил он, открывая футляр. В бархатном ложе лежал прибор, напоминающий карманные часы на серебряной цепочке, с циферблатом, испещрённым руническими символами. — Подключаешься к любому накопителю, включённому в защитный контур, обычно это кристаллы у потолка или пола. Прибор выводит проекцию схемы и отмечает отклонения.

Он щёлкнул крышкой, и механизм ожил — внутри завращались шестерёнки, по краю циферблата загорелись голубые огоньки.

— Есть только одна загвоздка, — предупредил Степан, — если предприятие официально модернизировали свои контуры, прибор покажет только базовый вариант и множество разрывов.