Кродхан оскалился и тут же рванул в мою сторону. Однако скорость горга меня не подвела, и я легко уклонился от замаха лапой, мелькнувшей у меня перед лицом.

— Что же, я люблю поиграть со своей жертвой, — зарычал демон, чем-то напоминая мурлыканье дикой кошки.

— Кто ещё с кем играть будет!

Следующий мой выпад Кродхану не понравился, я располосовал его белоснежный плащ когтями.

— Ах ты… Скорость хорошая, мне нравится, — обменявшись парой ударов и уклонившись друг от друга, он расхохотался, одним прыжком отпрыгнув на несколько метров назад. — Любопытно, но мне некогда заниматься глупостями. Меня ждёт целый мир, который должен встать на колени пред моим величием. Склонись мне!

— И ты собираешься завоёвывать мир в этой дрянной оболочке? Что же ты от меня шарахаешься, как красна девица на сеновале? Вот он я. Бери и владей, — дразнил я Кродхана и манил его пальцем, приглашая к себе. При этом разорвал на груди рубашку, показав собственное тело, изменённое горгом. — Иди сюда, родной. Кыс-кыс-кыс, хороший котик…

Уж не знаю, что разозлило Кродхана больше — сравнение с девицей на сеновале или с кошкой, но он в миг сорвался с места, целясь мне в грудную клетку с намерением вырвать сердце. Вот только я не был жертвой. Мы поменялись ролями. Я специально его спровоцировал.

Мгновение — и его когти начали драть чешую горга, пытаясь вскрыть её и погрузиться в мою кожу. Но вместо закономерной боли я почувствовал невыносимый голод, и это был явно голод не горга, а чего-то иного.

Голод был такой силы, что мне захотелось сожрать этого демона целиком: вскрыть клыками ему горло, напиться его кровью и проглотить всего, чтобы не осталось ни единой косточки.

Наша схватка перестала выглядеть красивой и грациозной, какой она начиналась. Здесь было два мясника, каждый из которых пытался добраться до сути другого, и победителем стал бы тот, у кого вышло бы это быстрее.

Меня всё ещё спасала уплотнённая шкура горга, а вот самого ракшаса пока пытался спасать нагрудник из древнего доспеха, который я вскрыл собственными когтями, словно консервную банку, и погрузился в горячую плоть. Второй рукой я прижал к себе за пояс ракшаса и зарычал ему в ухо:

— Ты же так хотел моё тело, а даже до сердца добраться не можешь! Слабак!

Голод стал нестерпимым, он требовал удовлетворения… будто сила, призванная для помощи, требовала платы прямо сейчас… И я вгрызся в глотку Кродхану, почувствовав отвратительнейший вкус демонической крови: терпкий оттенок восточных сладостей, медь крови и могильная гниль. Я пил его кровь, всё глубже пробиваясь сквозь грудную клетку, взламывая рёбра и практически сжимая его сердце.

Опасность подстёгивала. Я уже чувствовал, как отлетали одна за одной пластины горговой чешуи на собственной груди, как они трескались, пропуская внутрь чужие когти. Ещё чуть-чуть — и моё сердце оказалось бы в капкане демонической лапы…

Но в тот момент, когда он попытался вогнать когти в моё сердце, оттуда ему навстречу вырвался поток необузданной энергии. Я не видел её, но ощущал: ту прохладную волну, что омывала меня после тренировок с магией кошмаров; ту силу, которая прожигала огнём мою руку, когда я пытался остановить виверну; ту силу, что вырвала с корнями зубы наглого аристократа.

Это была именно та сила. У неё не было цвета, я никак не мог распознать её визуально, но ею было наполнено моё тело, мои каналы, моя душа — всё во мне. Сейчас именно эта сила, невидимая, но не менее смертоносная, принялась пожирать того, кто посмел покуситься на меня и на мою свободу.

Отчего-то только сейчас мне подумалось, что эта сила гораздо страшнее сущности горга, поселившегося у меня под сердцем. И, вероятнее всего, именно эта магия смогла перебить страх скверны в диких животных. С запозданием это понял и ракшас, резко подавшись назад.