— Пока молод — это хорошо, — согласно кивнул капитан. — Если можно, не скажете, в какой газете вы работаете и где вы были сегодня ночью?

— Чего ж не сказать? — философски ответил Николай. — Работал в редакции, готовя сегодняшнюю сенсацию о событии в казино. Вы её определённо читали, так как только наша «Московская невралька» рассказала о главном и поместила портрет интересующего вас человека. А что весь город опрашивают сегодня?

— Может и весь, не знаю. Нам поручили спросить здесь. А вы, стало быть, как раз из этой газеты. Приятно познакомиться.

Над головой послышались звуки шагов по чердаку. Николай поднял голову.

— Вы и крыши проверяете?

— Не знаю, — уклончиво ответил капитан. — Мне поручили квартиры. А как ваша фамилия?

— Самолётов.

— Имя?

— Николай Степанович.

— Собственно, меня больше ничего не интересует. Вот только скажите на всякий случай, вы ничего не слышали ночью? Может, кто по крыше лазил? У вас оказывается хорошо слышно.

— Нет, у меня не было слышно, потому что, как я вам уже сказал, ночью я работал в редакции, а это в другом районе города.

— Ой, извините! Всё понял. Купайтесь, пожалуйста. Я только с вашего позволения свяжусь по рации с руководством, доложу, что всех обошёл.

— Это уж ваши проблемы. Можете это делать и на ходу. Или подождите меня чуток, и я возьму у вас интервью для следующего номера газеты.

— Вот уж нет, — испуганно возразил капитан. — За интервью мне голову намылят. Как-нибудь в следующий раз.

Но тут же, выйдя с напарником из квартиры, прямо на лестничной площадке капитан достал рацию и стал докладывать, сообщая, кто в какой квартире проживает, и что там делали ночью. Рассказав о последнем визите, собирался спускаться вниз, как из рации донеслось:

— Уточните ещё раз, этот Самолётов работает в «Московской невральке» или «вральке»?

— Он работает в «Московской невральке», делая упор на «не», — повторил капитан. — Та самая газета, в которой портрет поместили.

— Понятно. Тогда постойте на месте, не уходите от квартиры. Я созвонюсь с руководством.

Через несколько минут рация включилась и из неё послышалось:

— Двадцать второй, где вы находитесь?

— Я двадцать второй. Стою на лестничной площадке пятого этажа.

— Оставайтесь там. Объект на месте?

— Да, моется в ванной.

— Хорошо. Буду через пять минут. Никого и ничего.

— Понял. Слушаюсь.

Николай стоял за дверью и слушал. Волнение охватило тело. Начал быстро рассуждать. Через пять минут опять придут. Зачем? Что им известно? Перепрятывать вещи нет времени, да и вряд ли можно было найти что-то лучше? Но вдруг его заберут? Опять же почему и зачем? Они не могут ничего знать.

Сейчас важно сделать одно.

Он подошёл к телефону и набрал номер.

— Маша! Это я. Слушай очень внимательно. Тут какой-то юмор. Ко мне приходили только что в связи с историей. Не знаю, чего они хотят, но ведь это наша газета дала портрет. Их может обеспокоить. Если через пол часа я не позвоню, то забери, пожалуйста, мои материалы для газеты. Поняла?

— Да, а я найду?

— Пойми меня правильно, я сейчас в ванной, говорить некогда, купаюсь и весь в пене.

— Всё поняла, иди.

Когда майор Скориков вместе с капитаном и его напарником лейтенантом входили в квартиру Самолётова, Николай как и прежде лежал в ванне, а пены стало в ней ещё больше.