Короче, Валентин взял и позвонил Александру и тот, услышав в голосе его нерешительные сомнения в правильности своего решения, сразу поддержал его и активно включился в его профессиональное обустройство. Обратился к отцу, который, к счастью, всегда относился к их дружбе положительно и частенько ставил сыну Валентина в пример. Тем не менее должность обязывала, и генерал навел о Валентине справки в институте, получил положительные отзывы, с одной стороны, и странные недоговоренности — с другой. Копнул глубже и узнал, почему прокатили парня с «красным» дипломом.

Кто‑то из дотошных сотрудников спецотдела, узнав о том, что фамилия Черемных встречается в царских бумагах, на всякий случай перестраховался и вычеркнул Валентина из списка студентов, допущенных к работе с секретными материалами.

По существу, единым росчерком пера этот бездушный чиновник перечеркнул судьбу Человека!

Кто знает, может, он лишил страну еще одного Королева или Туполева.

С большим трудом, сдержавшись от того, чтобы не пройтись «по матушке», первый заместитель министра понял, что добиться отмены заключения заместителя начальника Первого отдела возможно, но только чисто теоретически. По существу, никто не решится отменить это решение: вдруг в дальнейшем что‑то произойдет? А потому генерал даже не стал и пытаться: плюнул и предложил Валентину встретиться у них дома.

И как только приятель его сына переступил порог их квартиры, сам вышел к нему навстречу.

— Ты посмотри, как возмужал наш Валентин! — воскликнул отец Александра, похлопывая Валентина по плечам: парень был едва ли не на голову выше него, да и в плечах Бог его явно не обидел.

— Так получилось, — смущенно улыбнулся тот

— Ладно, пока мать с сыном хлопочут по хозяйству, пойдем поговорим по–мужски! — и как только они оказались вдвоем в его кабинете, генерал сказал: — Александр просит, чтобы я организовал тебе направление для работы в ГУИТУ.

Он внимательно посмотрел ему в глаза, но Валентин выдержал и не отвел взгляда в сторону.

— Как ты понимаешь это для меня, как первого заместителя министра МВД, не проблема, но мне хочется узнать от тебя лично, чего ты сам хочешь? — продолжил генерал. — Не является ли это решение жестом отчаяния?

— Думаю, что вы в курсе того, что меня лишили допуска, — прямо сказал Валентин.

— В курсе, в курсе, — генерал вдруг подмигнул. — У нас тоже имеется свой Первый отдел, который осуществляет допуск, но это уже моя забота, — он вопросительно взглянул на него. — Я же не думаю, что ты спал и видел во сне, как бы тебе стать милиционером?

— Вы правы, товарищ генерал!

— Отставить субординацию: если ты забыл, то меня зовут Арсений Петрович.

— Не забыл! — возразил Валентин. — Вы правы, Арсений Петрович, я мечтал стать ученым, мечтал строить корабли для космоса, но так уж получилось, что судьбе было угодно, чтобы я стал помогать вернуться в строй оступившимся людям, помог им стать полезными членами общества, своей страны…

— Узнаю мысли своего сына, — улыбнулся генерал.

— Это плохо?

— Это могло быть плохо, если бы эти слова шли не от души, а в силу необходимости уговорить кого- то, к примеру меня, что‑то сделать! — прямо ответил Арсений Петрович.

— Вы считаете, что я мог пойти на такое? — с обидой заметил Валентин.

— Ну, дорогой Валентин, если бы я так считал, то давно закончил этот разговор. И должен отметить, что мне приятно, что приятель моего сына твердо стоит на ногах и не пеняет на судьбу, а смело идет вперед, пытаясь найти свое призвание на другом поприще.