– Мы полагаем, это шалости подростков, – сообщил собранию преподобный. – Возможно, они принадлежат к другой конфессии и решили испортить нам праздник. Сэм попытался ободрить маму улыбкой. Конни сжимала рукой воротник пальто и нервно оглядывалась вокруг. Эвингтон не успел довести до конца свою проповедь, когда на дверь обрушились удары такой силы, что затряслись даже стены деревянной церкви. Выведенный из себя священник дал знак органисту. Все поднялись и запели новый гимн – очень громко и несколько истерично. Однако грохот не утихал. Он пушечным эхом гудел под сводами церкви, задавая пению мрачный похоронный ритм. Мистер Филлипс и еще несколько мужчин устремились к выходу, тогда как певцы удвоили свои усилия. Удары не прекращались ни на секунду даже в тот время, когда мужчины находились снаружи церкви, и они вернулись, качая головами в недоумении.

Сэм знал, что он может это остановить. Достаточно было выйти вперед, стать лицом к людям и сознаться в совершенном преступлении. На его руках была кровь. Он должен, склонив голову, рассказать всем, как он убил в лесу другого мальчика. Должен повести их в лес и указать это место. И тогда все закончится. Зубная Фея уже не будет иметь над ним никакой власти и уберется отсюда вместе со всей этой потусторонней шатией.

Он это сделает. Прямо сейчас. Он отложит свой сборник церковных гимнов и пойдет к алтарю. Он взглянул на маму, которая с застывшим от ужаса лицом тянула высокие ноты, слишком пронзительные для праздничного песнопения. Когда он шагнул в проход, мама отвлеклась от текста. Что-то в выражении смертельно-бледного лица мальчика заставило ее умолкнуть. Также побледнев, она дотронулась до руки Сэма и посмотрела на него вопросительно.

– Телескоп, – прохрипел он. – Ты купила телескоп?

Конни растерянно кивнула, совершенно перестав понимать, что творится с ее сыном. Она потянула его из прохода и усадила на скамью рядом с собой, после чего вернулась к пению, найдя нужную строку и повысив голос до отчаянного вопля. Сэм почувствовал дурноту. Он уткнулся носом в псалтырь и присоединил к общему хору свой слабый голос, тонкой струйкой вознесшийся к стропилам церкви.

Удары в дверь начали ослабевать и вскоре прекратились.

С этой минуты их уже никто не тревожил, и оставшаяся часть службы прошла относительно гладко. В конце все стали обмениваться рукопожатиями и желать друг другу счастливого Рождества. Они выходили из церкви поодиночке, и преподобный Эвингтон крепко жал руку каждому, одновременно хватая его левой рукой за предплечье (Сэм даже вздрогнул от неожиданности). Никто не обсуждал случившееся. Казалось, они сговорились делать вид, будто ничего необычного и не произошло, хотя Сэм знал, что им всем очень не по себе. В голосах, уже на улице обменивавшихся последними рождественскими пожеланиями, были явственно слышны отзвуки недавней паники.

– Ну и ну, – сказала мама, когда они вышли из церковных ворот. Весь остальной путь до дома они проделали в молчании.

– И как оно там? – спросил Нев Саутхолл сонным голосом. Перед ним на полу валялись осколки блюда и рассыпанные орехи; комната была пропитана густым пивным духом.

– Тинейджеры, – мрачно отозвалась Конни. – Тинейджеры.

Глава 22. День подарков

После кошмарной встречи Рождества один из пакетов, оказавшийся под елкой в доме Саутхоллов наряду с другими подарками, остался нераскрытым. Помимо необычной оберточной бумаги в бледно-зеленую и желтую полоску, пакет удивлял отсутствием на нем каких бы то ни было складок и склеек.