— Мы не выдержим и двух минут такого огня, — взволнованно сказал Имеретинский. — Достаточно хоть одному снаряду удачно попасть в окно, и первое стекло разобьется; следующий удар уничтожит второе стекло, и весь воздух из вагона вылетит в пустоту!..

— Так закройте скорее окно металлическим щитом! — предложил Добровольский.

— Все равно это не поможет; стенки также долго не выдержат, а зато я лишусь возможности наблюдать за неприятелем. Наше спасение только в бегстве.

С этими словами изобретатель опять повернул рефлектор и поставил его косо к Солнцу.

Враги не успели так же быстро повторить движение, и “Победитель” выиграл несколько десятков сажен. Теперь снаряды ударяли реже, так как стало труднее целиться, но удары нисколько не ослабели, ибо не было воздуха или силы тяготения, которые задерживали бы полет неприятельских ядер.

Однако через некоторое время аппараты опять сблизились, так как “Patria” направилась наперерез “Победителю”. Имеретинский придумал новый маневр: он повернул зеркало и, пройдя перед своими противниками, очутился у них с другой стороны. Неизвестным врагам пришлось открывать орудия с другой стороны и заново пристреливаться.

Гонка продолжалась с переменным успехом.

Путешественники не теряли надежды уйти от неприятеля. Снаряды не раз ударяли в окна, но к счастью, всегда косо, и крепкое стекло не разбивалось от сотрясения. Стенки во многих местах прогнулись и искривились. Зеркало было порядочно изодрано и пробито; это, впрочем, не имело большого знамения. Аппараты летели с одинаковой скоростью. Вскоре артиллеристам “Patria” удалось пристреляться, и огонь стал более метким.

Имеретинский вновь повернул зеркало прямо к Солнцу.

— Плохо то, — заметил он своим спутникам, — что мы не можем пустить аппарат полным ходом. Я уверен, что мы бы от них ушли.

— Так за чем же дело стало? — воскликнул Флигенфенгер.

— А вы разве забыли предостережение Штернцеллера: инерция при быстроте 250 килом, в сек. преодолеет силу солнечного тяготения, и мы умчимся в бесконечность. В таком случае мы не только не попадем на Венеру, но и на Землю никогда не вернемся.

— Да, перспектива незавидная: или погибнуть от голода и жажды в холодном мировом пространстве, или быть вдребезги расстрелянными этими негодяями.

— Попробуем еще бороться и не будем терять бодрости, — сказал энергичный изобретатель. — Он все время следил за велосиметром, чтобы скорость не стала слишком большой.

Путешественники переживали жуткие минуты; одинокие и беззащитные они чувствовали себя во власти жестокого врага; им, лишенным какой бы то ни было надежды на помощь и не имевшим никаких средств защиты, оставалось только рассчитывать на быстроту “Победителя пространства". А снаряды все сыпались, не оставляя живого места на стенках вагона. Наконец наступит неизбежная развязка. Два ядра, одно за другим, ударили в цепи, соединявшие рычаги в вагончике с зеркалом, и разорвали их. Имеретинский, видя, что скорость полета быстро возрастает, хотел повернуть зеркало, но оно больше уже не слушалось его усилий; управление аппаратом стало невозможно!

Страшная истина во всей своей роковой простоте стала перед путешественниками, и они, не обменявшись ни единым словом, поняли друг друга. В безучастном межзвездном эфире разыгралась жестокая драма! Сначала два сверкающих аппарата, как гигантские птицы, неслись друг за другом, горя в солнечных лучах. Один из них в десятках тяжелых снарядов посылал разрушение и гибель другому!

Произведение величайшего гения, плод чистой и возвышенной науки обратился в орудие истребления. Зависть и злоба еще раз торжествовали. Лишенный руля, “Победитель пространства”, как раненый зверь, с все увеличивающейся скоростью мчался от Солнца, увлекаемый неудержимой силой лучевого давления.