Джеймс Кейн. Башня
Пролог
«Это самое высокое и самое современное здание в мире, вечный памятник человеческому гению, технике и предприимчивости. Это триумф цивилизации». Гровер Фрэзи. Из речи на торжественном открытии «Башни мира».
* «Это памятник Мамоне, создание неудержимой человеческой гордыни, вызов Господу. Как это чудовищно, выбросить на строительство такого монстра столько средств, когда на земле столько еще болезней и даже голода! Божий гнев нас не минует!» Преподобный Джо Уилл Томас. Из заявления журналистам.
* «Показания свидетелей происшедшего и заключения специалистов настолько противоречивы, что тяжело, если не невозможно, определить, где искать правду об этой катастрофе». Из официального отчета Комиссии по расследованию.
Башня вздымалась, стремительная, чистая и сияющая, на высоту ста двадцати пяти этажей, считая от уровня улицы до ресторана на крыше, над которым уходила острием к облакам еще и радиотелевизионная антенна. По сравнению с двумя корпусами «Всемирного торгового центра», стоявшими поблизости, Башня казалась стройной, тонкой, почти хрупкой, но корни ее глубоко укрепились в прочной скале, уходя на восемь этажей землю, а заботливо рассчитанное ядро и внешние конструкции имели прочность закаленной стали. Когда она будет полностью обжита, в ее канцелярии, студии и магазины войдет около пятнадцати тысяч человек; в день она сможет принять свыше двадцати пяти тысяч посетителей. Ее коммуникации состоят из телефонных, радио- и телевизионных систем, которые работают в подземных этажах и охватывают напрямую или через спутники почти все полушарие. Она может разговаривать сама с собой, этаж с этажом — от подвала до сияющего шпиля. Она вздымалась как чудо, которое видно всем. Огромные краны поднимали стальные конструкции и удерживали их, пока не смолкал безумный грохот клепальных машин и не наступала тишина, свидетельствовавшая, что все закреплено. Закончив работу на одном уровне, краны начинали поднимать друг друга, как некие разумные чудовища, на новые места, где весь процесс повторялся. Вместе с ростом каркаса в здание вплетались его жилы, нервы и мускулы: километры кабелей, труб, проводов, отопительные, вентиляционные и кондиционерные каналы, водопроводные и канализационные системы — и всюду, всюду камеры и мониторы, по которым следили и контролировали внутреннее состояние здания — его здоровье и его жизнь. Датчики передавали информацию о температуре, влажности, давлении и качестве воздуха; вычислительные машины обрабатывали данные, оценивали их и выдавали инструкции — продолжать в том же духе или что-нибудь изменить: ❖ На десяти верхних этажах, которые все еще освещены заходящим солнцем, температура выше, чем следует? ❖ Увеличить приток холодного кондиционированного воздуха. ❖ Десять нижних этажей, оказавшихся в тени, остывают слишком быстро? ❖ Уменьшить приток охлажденного воздуха и открыть тепловую магистраль. Здание дышало, управляло своими внутренними системами, спало, как спит человеческое тело. Сердце, легкие и другие органы работали под автоматическим управлением, и без устали по нервам текли импульсы от мозга. Основным цветом Башни был цвет старого серебра — стальной скелет покрывали плоские панели из оксидированного алюминия; все здание было пронизано десятками тысяч огромных окон из дымчатого закаленного стекла. Башня стояла на удачном месте и своей высотой доминировала над центром города. Колонны, достигавшие третьего этажа, образовывали у ее подножия полукруглые арки. Огромные двери открывались в двухъярусные холлы, ведущие к лифтам, которые находились в центре здания, к лестницам, эскалаторам, магазинам. |
