Люсьен прекрасно слышал каждое слово. Знал, что попался. И, однако, какие у полиции доказательства против него? Он почувствовал такую слабость, что присел у двери на колени. Все начиналось сызнова, как там, в хибаре. Опять дверь! На этот раз за дверью… Словно явился и требовал отчета призрак Элианы.
— Вам знакома эта зажигалка? — спросил Шеро.
Люсьен узнал его по голосу. Наверное, он никогда его не забудет.
— Это моя зажигалка. Где вы ее нашли? — спросил доктор.
— В сумочке жертвы, — ответил другой голос — комиссара. — Я имею в виду мадемуазель Шателье. Однако мадемуазель Шателье не курила.
Внезапно, как от удара молнии, в сознание Люсьена ворвался свет. Ему представился Эрве, который в темноте на ощупь шарил на полу «пежо-504». Пока они боролись, сумочка Элианы раскрылась. Эрве как попало собрал все, что из нее вывалилось, и, ко всему прочему, добавил зажигалку, выпавшую из ящичка для мелочей. В памяти всплыло все. Когда Эрве копался в этом ящичке в поисках электрического фонарика, зажигалка выскользнула и потом…
— Мы произвели розыск и узнали, что ее вам подарил ваш сын, — продолжал Шеро.
— Совершенно верно. К сожалению, я теряю все на свете. И я прекрасно знал, что потерял ее.
— Можете ли вы утверждать, что ваш сын не пользовался ею?
— Не понимаю, куда вы клоните, — сухо сказал доктор.
— Ну же, — вмешался комиссар. — Давайте поразмышляем спокойно вместе. Разве вы не видите, что неминуемо напрашивается связь между зажигалкой, вашим сыном и мадемуазель Шателье?
Весь в поту, Люсьен слушал.
— Вы правы, — согласился доктор. — Связь существует, но не между сыном и ею. Прошу вас не впутывать моего сына в эти дела. Связь действительно существовала. Между ею и мною.
Вновь воцарилось молчание. Люсьен не понимал. Комиссар оказался понятливее.
— Так это вы, кто…
— Да. Это я ее убил.
Какой усталый голос… Неужели это голос отца? Люсьен приподнялся с колен, чтобы заглянуть в замочную скважину. Не очень-то было видно: частично лицо Шеро и пара рук, крупным планом — пара рук, которые он так хорошо знал! Длинные, чуткие, страстные. Его собственные руки — точная копия. Руки эти поигрывали линейкой. Вдруг судорожно сжались.
— Я бы не допустил, чтобы осудили этого… этого человека, — сказал доктор. — Вряд ли… Но в конце концов вы здесь, и это главное. Не представляю, как к вам попала эта зажигалка. Может, я потерял ее у нее дома?.. Странно, однако. Я никогда не курил в ее присутствии. Впрочем, неважно…
— Расскажите все, — отрезал комиссар.
— Что тут рассказывать?.. Хотите знать, как мы встретились?.. Банальнейшим образом. Она никогда раньше не преподавала и по прошествии недели заболела ларингитом. С преподавателями это часто случается. Естественно, она обратилась ко мне. Я был ближайшим врачом. Вот и все.
— А потом?
Руки оставили линейку и схватили карандаш со вставным грифелем, стали задумчиво его поглаживать.
— Что потом? А ничего. Подобные вещи ускользают от сознания. Я так долго был вдовцом. Похождений у меня никогда не было. Вам это, наверное, покажется странным, но это так. В таком случае почему она, а не другая?.. Откуда я знаю? Может, тут молодость, хрупкость… Вспышка. Сентябрьская гроза. Вы можете улыбаться, но это правда. Я был без ума от нее.
— И, однако, вы с ней порвали? — спросил комиссар.
— Не я. Она. Из-за сына. Ей хотелось, чтобы я женился на ней, но я не мог. |