Леопольд фон Захер-Мазох. Искусство стать любимым
В маленьком будуаре, зеленые шелковые обои которого делали его похожим на большую, увитую листвой беседку, напротив очаровательной женщины сидел молодой человек красивой наружности и держал шелковые нитки, которые та наматывала на небольшой валик из слоновой кости. — Опять запутались, — воскликнула дама, восседавшая в облаке муслина и тонких кружев, и при сем восклицании так от нетерпения топнула ножкой, что обнажилась вышитая золотом домашняя бархатная туфелька и ажурный чулок. — И не глядите, пожалуйста, на меня так влюбленно, Ланской, это все из-за ваших томных глаз, это вы во всем виноваты! — Помилуйте, да как же мне иначе смотреть-то на вас? — простодушно спросил красавец Ланской. — Я не могу скрыть то, что чувствую к вам, графиня Браниша, я не в силах этого сделать! — Фи! Вы начинаете надоедать мне своим мечтательным поклонением. Конечно, у наших господ при дворе уж вовсе чувств не осталось, они испытывают только волнение крови, но и слишком много любви тоже утомляет. — Я вас утомляю, графиня? — Более того, — живо отреагировала маленькая подвижная женщина, вырывая шелк у него из рук, — вы становитесь просто невыносимым. — Так почему же тогда вы терпите меня возле себя? — с детской наивностью спросил Ланской. — Только потому, что у меня слишком доброе сердце, — в порыве самовлюбленности выпалила графиня Браниша, — это сердце чуть ли не ежедневно наносит мне вред, мне уже давно следовало бы распрощаться с вами, но я все еще испытываю сострадание к вам и к вашей восторженности; сейчас, однако, все позади, я более не стану щадить вас и скажу вам всю правду прямо в глаза: я не люблю вас, и что гораздо хуже, я прихожу в отчаяние едва только вы переступаете мой порог, поскольку прекрасно знаю, что вы опять до смерти наскучите мне своими нежностями. — Стало быть, вы собираетесь расстаться со мной, графиня? — Да, да, идите себе с богом. — Вы отсылаете меня, потому что меня не любите? — Скорее потому, что вы меня слишком любите. Тогда Ланской с самой невинной очаровательной улыбкой поднялся, неспешно пристегнул шпагу и галантно поднес к губам маленькую ручку прекрасной Браниши. Стоя в тот момент перед ней, он представлялся красивым мужчиной, какого только могла бы вообразить фантазия большого художника, великолепным образцом цветущей молодости и непринужденного благородства. — Сударыня, я благодарен вам за искусство, которому вы меня обучили, — сказал он. — Какое такое искусство? — Искусство стать любимым, — с легким грациозным поклоном промолвил в ответ Ланской. — Как это? — недоуменно воскликнула графиня Браниша. — Что за загадки вы мне тут загадываете? — Только что вы преподали мне урок, значение которого для меня трудно переоценить. — Свою отставку с любовной службы мне вы рассматриваете… — Как исключительно полезное наставление, — на полуслове прервал графиню Ланской. — Которое, похоже, вас нисколько не огорчает, — проговорила прелестная женщина, с досады разрывая носовой платок. — Напротив, оно приводит меня в восхищение. — Вы лжете. — Я говорю сущую правду, сударыня, — с нарастающей веселостью продолжал Ланской, — ибо я со всей страстью и увлеченностью люблю… — Ах! Да знаю я, знаю… — Нет, нет, не торопитесь, вы не знаете, — перебил ее Ланской, — я люблю одну даму, обладание которой сделало бы меня богом, а утрата ее — несчастнейшим из людей. |
