Владимир Набоков. Лолита
Предисловие *
/"Лолита. Исповедь Светлокожего Вдовца"/: таково было
двойное название (*1), под которым автор настоящей заметки
получил странный текст, возглавляемый ею. Сам "Гумберт Гумберт"
(*2) умер в тюрьме, от закупорки сердечной аорты, 16-го ноября
1952 г., за несколько дней до начала судебного разбирательства
своего дела. Его защитник, мой родственник и добрый друг
Клэренс Кларк (в настоящее время адвокат, приписанный к
Колумбийскому Окружному Суду), попросил меня проредактировать
манускрипт, основываясь на завещании своего клиента, один пункт
коего уполномочивал моего почтенного кузена принять по своему
усмотрению все меры, относящиеся до подготовки "Лолиты" к
печати. На решение г-на Кларка, быть может, повлиял тот факт,
что избранный им редактор как раз только что удостоился премии
имени Полинга за скромный труд ("Можно ли сочувствовать
чувствам?"), в котором подвергались обсуждению некоторые
патологические состояния и извращения. Мое задание оказалось
проще, чем мы с ним предполагали. Если не считать исправления
явных описок да тщательного изъятия некоторых цепких деталей,
которые, несмотря на старания самого "Г. Г.", еще уцелели в
тексте, как некие вехи и памятники (указатели мест и людей,
которых приличие требовало обойти молчанием, а человеколюбие --
пощадить), можно считать, что эти примечательные записки
представлены в неприкосновенности. Причудливый псевдоним их
автора -- его собственное измышление; и само собой разумеется,
что эта маска -- сквозь которую как будто горят два
гипнотических глаза -- должна была остаться на месте согласно
желанию ее носителя. Меж тем как "Гейз" всего лишь рифмуется с
настоящей фамилией героини, ее первое имя слишком тесно
вплетается в сокровеннейшую ткань книги, чтобы его можно было
заменить; впрочем (как читатель сам убедится), в этом и нет
фактической необходимости. Любопытствующие могут найти сведения
об убийстве, совершенном "Г. Г.", в газетах за
сентябрь--октябрь 1952 г.; его причины и цель продолжали бы
оставаться тайной, если бы настоящие мемуары не попали в
световой круг моей настольной лампы.
В угоду старомодным читателям, интересующимся дальнейшей
судьбой "живых образцов" за горизонтом "правдивой повести",
могу привести некоторые указания, полученные от г-на
"Виндмюллера" из "Рамздэля", который пожелал остаться
неназванным, дабы "длинная тень прискорбной и грязной истории"
не дотянулась до того городка, в котором он имеет честь
проживать.
|
