Ширли Джексон. Птичье гнездо
Стэнли Эдгару Хайману
Предисловие
«Птичье гнездо» начинается описанием музея, давно нуждающегося в ремонте, – здания со «странным наклоном к западу, до того заметным, что становилось не по себе». Когда я перечитывал роман, этот образ сразу напомнил мне две другие выдающиеся работы Джексон, написанные позже, – «Мы всегда жили в замке» и «Призрак дома на холме», где фигурируют зловещие дома, места, в которых обитают странные, завораживающие персонажи. Через несколько страниц появляется главная героиня – Элизабет Ричмонд, тихая, одинокая девушка, оплакивающая недавно умершую мать, и мы узнаем, что, возможно, «Элизабет вывел из равновесия наклон пола в кабинете» – она работает в канцелярии музея. Кабинет Элизабет находится на последнем этаже, и, когда в музее начался ремонт, в стене рядом с ее столом проделали дыру. Эта дыра обнажила «скелет здания» и манит девушку, – та испытывает желание «броситься вниз, в первобытные пески, на которых, по всей видимости, стоял музей». Любителям творчества Джексон знаком подобный прием, и они готовы к тому, что наклонившееся задние постепенно сведет мисс Ричмонд с ума. Тьма возникает, когда выясняется, что героиня получает письма с угрозами, усугубляющие ее головные боли и боли в спине. Все элементы присутствуют, и вот – доказательство таланта Джексон и причина, по которой «Птичье гнездо» остается одним из моих любимых романов, – повествование делает новый, совершенно неожиданный поворот. Внутри Элизабет Ричмонд живут несколько личностей, и одна из них тайком сбегает из дома навстречу сомнительным приключениям. Письма с угрозами – дело рук самой Элизабет. Она говорит, будто ничего не знает о случившемся, но не уверена в своих словах. Мы видим, что странные, завораживающие персонажи обитают не в музее, а в теле Элизабет. И понимаем, о чем на самом деле пишет Джексон: о загадках, что таит в себе каждый из нас, о губительном, незримом саморазрушении. Мы покидаем музей и попадаем в необыкновенный внутренний мир Элизабет. Роман превращается в исследование душевной болезни, тьмы внутри нас, которую так трудно понять и обуздать. Подобно Констанс из «Мы всегда жили в замке», Элинор из «Призрака дома на холме» и Натали из «Вешальщика», Элизабет – хрупкая, одинокая девушка, но Джексон экспериментирует, являя нам несколько отдельных личностей, каждая из которых по-своему неполноценна. Некоторые главы романа написаны от лица психиатра Элизабет – доктора Райта, не всегда, однако, охотно помогающего девушке, и тети Морген, у которой тоже есть свои секреты, но мои любимые отрывки посвящены тому, что происходит в сознании Элизабет или личности, в данный момент обитающей в ее теле. Джексон всегда с поразительной точностью пишет о хрупкости человеческой психики, и мне, всю сознательную жизнь страдавшему психическим расстройством, кажется, что мало кому из писателей так хорошо известно, на какие злые шутки способен наш разум. Когда Бетси, самая сложная и противоречивая из всех личностей Элизабет, ускользнув от доктора Райта и тети Морген, сбегает в Нью-Йорк в поисках матери, которую считает живой, повествование становится нервным, напряженным. Мысли Бетси путаются, и читателю трудно понять, что происходит. Мир вокруг теперь представляет для нее опасность, в каждом встречном она видит угрозу, куда бы она ни пришла – перед ней чужое, незнакомое место. Это одни из самых захватывающих и пугающих сцен в прозе Джексон. Несмотря на то что методы доктора Райта, в первую очередь применение гипноза для лечения расстройства множественной личности, иногда дают результаты, едва ли Джексон хочет сказать, будто ему подвластны бездонные глубины загадочного сознания Элизабет. |
