Роберто Боланьо. Третий рейх
Каролине Лопес Обычно мы играем с гостями судьи… Тут и коммивояжеры, и туристы, а месяца два назад мы посмели приговорить к двадцати годам тюрьмы даже одного немецкого генерала, он был здесь проездом с супругой. Только мое искусство спасло его от виселицы.
20 августа
Через окно доносится шум моря вперемежку со смехом последних полуночников и еще какими-то звуками — наверное, официанты убирают со столов на террасе, а иногда слышно, как по Приморскому бульвару медленно едет автомобиль, и из соседних номеров долетают приглушенные и неразличимые голоса. Ингеборг спит; на ее лице застыло безмятежное выражение, кажется, ничто не способно нарушить ее сон. На ночном столике стоит стакан с молоком, к которому она не притронулась, теперь, должно быть, молоко уже согрелось; а рядом с подушкой из-под простыни высовывается книга о сыщике Флориане Линдене, из которой она осилила всего пару страниц, прежде чем погрузиться в сон. Со мною все обстоит наоборот: жара и усталость лишают меня сна. Обычно я хорошо засыпаю и сплю от семи до восьми часов ежедневно, правда, редко когда ложусь усталым. По утрам просыпаюсь свеженький как огурчик и ощущаю в себе прилив энергии, не иссякающей и после восьми и даже десяти часов активных действий. Насколько я себя помню, так было всегда; это часть моей натуры. Никто не прививал мне этого качества, просто таков уж я от природы, и этим я не хочу сказать, что я лучше или хуже других; той же Ингеборг, к примеру, которая по субботам и воскресеньям встает не раньше двенадцати, а в остальные дни только после второй чашки кофе — и сигареты — способна до конца проснуться и отправиться на работу. Тем не менее в эту ночь усталость и жара не дают мне уснуть. А еще желание писать, изложить на бумаге события дня мешает мне нырнуть в постель и погасить свет. Путешествие прошло без каких-либо помех, достойных упоминания. Мы сделали остановку в Страсбурге — красивый город, хотя я здесь уже не впервые. Обедали в подобии супермаркета на обочине автострады. На границе, вопреки тому, о чем нас предупреждали, нам не пришлось стоять в очереди, и буквально через десять минут мы оказались по ту сторону границы. Все произошло очень быстро и организованно. С этого момента за руль сел я, так как Ингеборг не очень доверяет местным автомобилистам, думаю, это связано с неприятным опытом, полученным на испанских дорогах много лет назад, когда она была еще девочкой и возвращалась после каникул со своими родителями. К тому же она, конечно, устала. У гостиничной стойки нами занималась совсем молоденькая девушка, довольно свободно изъяснявшаяся по-немецки и без труда нашедшая нашу бронь. Все оказалось в порядке, и когда мы уже поднимались к себе в номер, я заметил в ресторане фрау Эльзу; я сразу узнал ее. Она накрывала на стол и что-то указывала стоявшему рядом с полным подносом солонок. На ней было зеленое платье, на груди красовалась металлическая табличка с эмблемой отеля. Годы почти не изменили ее. Увидев фрау Эльзу, я сразу вспомнил дни своего отрочества со всеми его темными и светлыми сторонами; в памяти возникли родители и брат, завтракающие на террасе гостиницы, музыка, которая с семи вечера начинала литься из ресторанных репродукторов на первом этаже, бессмысленные улыбки официантов, компании подростков моего возраста, собирающихся пойти искупаться вечером или отправиться на дискотеку. Какая же тогда у меня была любимая песня? Каждое лето появлялась новая, чем-то похожая на предыдущую, ее напевали и насвистывали бесконечно, до изнеможения, и ею же обычно заканчивались все дискотеки городка. Мой брат, который всегда весьма взыскательно относился к музыке, старательно отбирал перед началом каникул пленки, которые возьмет с собой; я же, наоборот, предпочитал, чтобы случай вложил мне в уши новую мелодию, неизбежную очередную летнюю песню. Мне достаточно было услышать ее пару раз, чисто случайно, чтобы мелодия потом сопровождала меня на протяжении всех каникул, наполненных солнцем и расцвеченных новыми знакомствами. |
