Андрей Константинов. Дело о сладкоголосой «Кантате»
Рассказывает Зураб Гвичия
«Бывший майор ВДВ, по кавказски красноречив, общителен, любвеобилен. В минуты ярости склонен к рукоприкладству, в связи с чем у него иногда возникают проблемы. Надежен, честен, искренен. Незаменим при обеспечении безопасности отдельных мероприятий Агентства. Увлеченно занимается журналистскими расследованиями, но имеет проблемы с литературным стилем, что сказывается на качестве материалов…» Из служебной характеристики
В эту кучу компоста наша «Золотая пуля» влетела, словно из помпового ружья выпущенная. В понедельник утром, выслушав от Спозаранника очередную нотацию, мол «писать, Зураб Иосифович, надо не штампами, а творчески и со знанием дела», я плюнул на все и пошел к нашим репортерам пить кофе. Вся «клумба» уже была на месте, в ее центре благоухала Светочка Завгородняя. Она демонстрировала очередной наряд, состоящий из полоски плюша на бедрах и бесстыдно прозрачного шифонового облачка повыше пупка. Аня Соболина выгружала содержимое своей пульманообразной сумки в холодильник и с явным непониманием косилась на Свету: «Зачем прикрывать то, что для всех открыто?» Марина Борисовна исполняла роль конкурсного жюри: «Пройдись… Что ж, неплохо… Повернись кругом… Замечательно!» Валя Горностаева сидела, прижав к уху телефонную трубку, но за происходящим на нашем импровизированном подиуме, тем не менее, следила ревностно. Соболин, Шаховский и Модестов прилипли бессловесными тенями к стене и сверкали голодными взглядами. – Светлана, милая Светлана, с тобой я вместе слезы лью! Ты в руки гордого тирана… – начал я от души, перефразировав классика. – …тиран мне, папа, по хую, – мгновенно отозвалась Света, и все присутствующие прыснули. Нет, все таки эмансипированная женщина – страшное дело. – Зурабик, где ты еще увидишь такую красоту? – Агеева заметила, что меня перекосило от Светкиной фривольности. – Только в нашем агентстве остались такие прекрасные девушки. – Да еше на углу Литейного и Кирочной, – я налил кофе. – Так же матом кроют и попами крутят. – А что? За триста баксов с носа я согласна на интим. Пардон, не с носа, а с хуя, – сказала Света вполне серьезно, и только тут я понял, что у Завгородней, похоже, большие неприятности. Если молодая, красивая и умная женщина надевает свой самый вызывающий наряд, напрямую говорит о деньгах и через слово ругается матом – значит, в ее личной жизни случилось что то чрезвычайное. Наверное, то же самое почувствовали все присутствующие, потому через минуту другую с виноватыми лицами разбрелись по своим делам. Даже Валя ушла, выдернув из розетки вилку телефона. В отделе остались лишь Шаховский, Завгородняя и я, – Девочка, тебя кто то обидел? – в голосе Шаха сквозило неподдельное участие. Света стояла у окна и молча курила. Мне показалось, что еще немного – она заплачет. – Светуня, покажи нам этого урода, и мы его кишки на кулак намотаем, – я верил в то, что говорил. – Ребята, это не поможет, – сказала Завгородняя и разрыдалась. Да так, что у нас с Виктором скулы свело. Минут двадцать мы с ним носились по агентству в поисках валерьянки, отпаивали ревевшую белугой Завгороднюю каплями и всячески ее успокаивали. История, рассказанная Светой в перерывах между всхлипываниями и сморканиями в платок, оказалась весьма любопытной. Как выяснилось, тетка Завгородней, старая дева и вообще «синий чулок», выйдя на пенсию, связалась то ли с баптистами, то ли с иеговистами – хрен их разберешь. Эти слуги Господни тянут из тетки последнее и скоро, судя по всему, вытянут все. |
