Андрей Константинов. Дело об исчезновении в Тайцах
Рассказывает Родион КАШИРИН
«За время стажировки (три недели) Р.Каширин продемонстрировал интерес к различным сторонам деятельности агентства… Недостатки: опыт работы в журналистике отсутствует. Навыки планомерной работы отсутствуют… Предложения по использованию: считаю целесообразным на месяц два прикрепить стажера Каширина к кому либо из более опытных сотрудников агентства (например, к В. Горностаевой)». Из служебной характеристики
За окном шел майский снег (с момента моего прихода в агентство с природой стало твориться что то странное), а я сидел в кабинете и слушал Спозаранника, который монотонным голосом читал прескучнейшую лекцию о составлении справок и о премудростях журналистских расследований вообще. В принципе я должен был быть благодарен ему за то, что он со мной возится, но нельзя же в самом деле в такой манере все это преподносить! Ведь я же могу и уснуть прямо у него на глазах, и тем самым спровоцировать полный сбой в его компьютерной головной системе. А если его перемкнет? Кто тогда работать будет, я, что ли? Я бы с радостью, да не умею пока. Мое присутствие в агентстве исчисляется только тремя неделями. До этого я кем только не работал – был радистом в Арктике, там же пару лет поработал оперуполномоченным, Потом вернулся в Ленинград. Стал охранником в одной специализированной фирме. Платили неплохо, хотя и скучно. Наверно, работал бы я там и по сегодняшний день, не произойди со мной несчастья. На фирму, которую я охранял, наехали бандиты. И меня – может, для того чтобы я не рыпался, а может, для острастки руководителей той фирмы, на которую наезжали, – стукнули по голове. Стукнули довольно сильно. Три месяца пролежал в больнице. Не знаю, что мне больше помогло: профессионализм врачей или мое здоровье, которым я так гордился до ранения. Раньше у меня и насморк случался не чаще одного раза в пять лет. Как бы то ни было, но на ноги меня поставили, правда, присвоили вторую группу инвалидности, и из охранной фирмы пришлось уйти. В общем, последствия остались на всю жизнь. Например, я стал сутулым, потому что когда выпрямляю спину, то испытываю боль. Да и за руль мне теперь уже не сесть, так как я в любой момент могу потерять зрение и ослепнуть минут на десять (один раз я ослеп даже на полчаса). Что ни говори, а удары по голове или головой не проходят бесследно. Пока я лежал в больнице, жена ушла от меня к другому, наверное, здоровому и богатому. Я ее даже постарался понять: в конце концов, кому захочется тратить лучшие годы жизни на ухаживание за беспомощным супругом. А уголовное дело по факту хулиганского нападения на меня хотя и не закрыли, но шансов на его успешное завершение не было никаких. В фирме, которую я охранял, все молчали. Наверное, с бандитами уже договорились. Потом, после выписки из больницы, я почти год провел в поисках нормальной работы, но нигде и никому не нужны были инвалиды – бывшие охранники. Подрабатывать, конечно, случалось, но нормальной работы мне никто не предлагал. Я уж было подумал, что оказался далеко за бортом жизни. Но как то раз вечером стоял посередине Литейного моста и курил, размышляя. Вдруг сзади меня окликнули: – Эй, Родион! Я обернулся и увидел Жору Зудинцева, с которым мы выросли в одном дворе, он был старшим братом моего друга детства. Он спросил: – Сколько ж мы с тобой не виделись? Лет пять? – Побольше – лет семь, с тех пор как вы переехали на новую квартиру. Он предложил зайти в тихий кабачок, располагавшийся в подвале дома, в котором когда то жил Бродский. Тут я вынужден был признаться ему, что несколько стеснен в средствах по причине безработицы. Зудинцев в ответ заявил, что это пустяки, и все таки затащил меня туда. |
