Ричард Матесон. Узник
Проснувшись, он обнаружил, что лежит на правом боку. Грубое шерстяное одеяло кусало ему щеку. Перед глазами была металлическая стена. Мертвая тишина. Он напряг слух, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Звуков не было. Ему стало страшно. Лоб прочертили морщины. Приподнявшись на локте, он огляделся. Кожа на его худощавом лице натянулась и побледнела. Он подвинулся к краю койки, повернулся и с усилием опустил ноги на пол. Рядом с койкой стоял табурет, а на табурете — поднос с недоеденной пищей. Жареная курица осталась нетронутой, в застывшем комке картофельного пюре виднелись борозды от вилки. В лужице растаявшего масла, больше похожего на жир, застряли крошки от печенья. Тут же стояла пустая чашка. Его ноздри наполнились запахом холодной еды. Потом он огляделся. Окошко с решеткой. Такая же зарешеченная дверь. Увиденное заставило его испуганно вскрикнуть. Пошатываясь, он встал. Его ботинки шаркали по жесткому полу. Прислонившись к стене, схватился за прутья оконной решетки. Окно было выше головы, и он ничего не увидел. Он разжал пальцы и, ощущая дрожь в теле, переместил поднос на койку. Потом подтащил табурет к стене и кое-как влез сам. Выглянул в окошко. Серое небо, стены, окна с решетками, большие черные ободья прожекторов и далеко внизу — двор. Лил дождь, струи напоминали колышущийся занавес. Его язык зашевелился. Глаза округлились от ужаса. — Где я? — чуть слышно пробормотал он. Табурет опрокинулся, и он полетел вниз. Правое колено ударилось о пол. Он оцарапал щеку, задев за холодную металлическую стенку. И тогда закричал от страха и боли. Он доплелся до койки и рухнул на ее жесткую поверхность. Снаружи послышались шаги. Потом кто-то крикнул: — Заткнись! К двери подошел толстый человек в синей униформе. Вид у него был сердитый. Он смотрел на узника сквозь прутья. — Чего еще у тебя стряслось? — прорычал он. Узник тоже смотрел, открыв рот и роняя на пол слюну. — Так, так, так, — злорадно улыбаясь, произнес толстый. — Что, наконец тебя вдарило? Он запрокинул толстую голову и загоготал. Он смеялся над узником. — Эй, Мак! — крикнул он кому-то. — Двигай сюда. Это надо видеть. Послышались шаги. Узник вскочил с койки и подбежал к двери. — Что я здесь делаю? — спросил он. — Почему я здесь? Толстяк загоготал еще громче. — Ха-ха! — трясся от смеха он. — Парень, да ты сломался. — Вы там заткнетесь? — послышался чей-то раздраженный голос. — Сам заткнись! — крикнул в ответ толстяк. К решетчатой двери подошел тот, кого звали Маком. Он был постарше толстяка, и в его волосах блестела седина. Маку стало любопытно. Он заглянул внутрь и увидел узника с бледным лицом, вцепившегося в прутья решетки. Узник так сжал пальцы, что побелели костяшки. — Что тут? — спросил Мак. — Большой мальчик хряснулся, — ответил Чарли. — Большой мальчик хряснулся по полной. — О чем вы говорите? — не понял узник. Его глаза метались между лицами надзирателей. — Где я? Умоляю, скажите, где я? Чарли покатывался со смеху. Мак не смеялся. Он внимательно посмотрел на узника. Глаза Мака сощурились. — Ты же знаешь, сынок, где находишься, — негромко сказал Мак. — Прекрати смеяться, Чарли. Чарли давился от смеха. — Рад бы, да не могу. Как этот красавчик был уверен, что он-то не сломается. «Я не такой», — передразнивая кого-то, не своим голосом произнес надзиратель, — «Я усядусь на этот чертов стул с улыбкой на лице». |
