Раздался протяжный свисток, возвещающий конец матча, и пестрая толпа зрителей обрушилась, как плотина в половодье. На поле тучей высыпали мальчишки с Воли. С пронзительным победным криком бежали они к своим любимцам, а впереди всех мчался мастер парикмахерского дела — пан Сосенка. Он забавно подпрыгивал, не желая, чтобы его обогнали маленькие сорванцы. Первым добежав до Чека, пан Сосенка прижал его к своему объемистому животу и, тяжело дыша, принялся приговаривать:

— Я знал, что вы выиграете! Мальчики, родные мои… Я знал, что ты забьешь этот решающий гол! Я не ошибся в тебе!

Это все, что он успел сказать, потому что восторженные болельщики подняли Чека на плечи и, громко выражая свой восторг, пронесли через все поле до самых деревьев, где игроки сложили свою одежду. Несли и других победителей: Манджаро, Жемчужинку, Игнася и Паука. Герои зеленого поля высоко плыли над морем голов. Манюсь широко развел руки, приветствуя радостной улыбкой глядящих на него мальчишек.

Это был большой праздник для ребят с Голубятни. Несмотря на все насмешки и на обидное прозвище «шпингалеты», они обыграли непобедимых до этого «фазанов». Об этом матче долго еще будут толковать маленькие футболисты с Воли, и ни один из игроков «Сиренки» не забудет этого матча.

Манюсь на плечах своих поклонников приближался к купе деревьев.

Неожиданно его сияющая физиономия помрачнела. Опершись спиной о ствол огромного клена, стоял Королевич и, щурясь, смотрел на триумфальное шествие. Манюсь сразу понял, что Королевич поджидает именно его.

Освободившись от напористых мальчишек, он сам направился к Вавжусяку. Тот, склонившись к нему, шепнул:

— Сказал?

— Нет. Я же поклялся.

— Не врешь?

— Даю слово. А что ты хотел?

— Ничего… Посадили Хромого Генека, этого самого, из Маримонта.

— Какого Генека?

— Ну… этого, у кого был грузовик… Ромек тебя ищет. Берегись! Если он тебя зацапает, Кости переломает…

Манюсь побледнел. С минуту он удивленно смотрел на Королевича, потом повернулся, схватил с земли свою одежду, свернул ее и помчался в густые заросли, тянущиеся вдоль теннисных кортов. Позади себя он услышал голос Стефанека:

— Чек, Чек, подожди!

Но он даже не повернулся и только еще глубже нырнул в прохладную гущу привядшей листвы.

ГЛАВА IX

Выглядывая из своего убежища, Манюсь следил за шумной толпой, устремившейся по главной аллее к воротам стадиона. Вот промелькнула соломенная шляпа пана Сосенки. Потом на момент возникла стройная фигура Стефанека. Рядом с ним он разглядел Жемчужинку и узкую стриженую голову Паука. Однако вскоре все они скрылись из глаз, невидимые за густыми ветвями каштанов.

Ребята шли, вероятно, к Слонецкому: отец Кшися пригласил всю команду к себе на обед. Будут толковать о матче, обсуждать каждый момент у ворот, каждый удар по мячу, а Манюся не будет с ними. Он не может пойти с товарищами, потому что ежеминутно, где бы он ни был, его подстерегает злобная физиономия Ромека Вавжусяка. Ромек думает, что это он, Манюсь, навел милицию на след Хромого Генека. Нет, Манюсь не хочет встречаться с Вавжусяком. Ведь теперь расправа будет еще злее.

Парк опустел. Только на светлой траве футбольного поля несколько мальчишек, завзятых энтузиастов футбола, еще гоняли тряпичный мяч. На аллеях, посыпанных желтым висленским песком, легли кружевные, легкие тени. По Мысливецкой пролетали троллейбусы, на нагретом асфальте посвистывали шины велосипедов.

Манюсь выбрался из зарослей и в раздумье остановился посреди пустой аллеи.