И, однако же, единственное, что вам необходимо сейчас сделать, – это вновь собрать все эти инструменты воедино и продолжить процесс своего языкового роста. Но на сей раз в вашем распоряжении будут не только те приспособления, которые вы в былые времена систематически использовали с целью изучить и запомнить тысячи новых слов, но также и дополнительные инструменты мышления, почерпнутые из данной книги.

Эти новые методики дадут вам возможность использовать «младенческие навыки» в качестве стартовой площадки для ускоренного развития ваших собственных дарований.

А в итоге вы будете пополнять свой словарный запас и совершенствовать языковые навыки еще быстрее и эффективнее, чем ребенок.

Давайте начнем с увлекательной истории японского музыканта Судзуки, который совершил целый ряд удивительных открытий, свидетельствующих о невероятных потенциальных возможностях вербального интеллекта.

История Судзуки

Судзуки был японским преподавателем, музыкантом и мастером по изготовлению музыкальных инструментов. В его сознании произошли два кардинальных сдвига, которые перевернули его представления о мире и навсегда изменили его жизнь; в это самое мгновение они вновь и вновь переиначивают жизнь миллионов людей и установившиеся в целом мире представления о детях, об их языковых и творческих способностях.

Первое откровение снизошло на Судзуки в тот момент, когда он осматривал гигантский инкубатор, где выращивали японских жаворонков.

Японские селекционеры, занимающиеся разведением этих певчих птиц, берут тысячи яиц и помещают их на дозревание в громадные залы, где всегда тепло, царит тишина и спокойствие; эти чертоги играют роль гигантского гнезда. Тишину их нарушает одинединственный звук – пение жаворонка, искуснейшего из всех певцов, истинного Бетховена среди певчих птиц!

К своему изумлению, Судзуки обратил внимание на то, что каждый крохотный птенец, едва вылупившись из яйца, тут же автоматически начинал копировать песню птичьего маэстро, которого назначили на роль учителя пения. Спустя несколько дней он сделал еще одно замечательное наблюдение: каждый птенец, начав с простого подражания чужим песням, начинал разрабатывать свои собственные вариации на первоначальный мотив, подсказанный учителем.

Селекционеры терпеливо дожидались того момента, когда наиболее выдающиеся музыканты из числа птенцов вырабатывали свой собственный стиль, и отбирали из них очередного учителя пения; таким образом процесс развивался дальше.

«Поразительно! – думал Судзуки. – Если миниатюрный, крохотный мозг певчей птички в состоянии учиться столь совершенно, то человеческий мозг с его значительно превосходящими возможностями уж наверняка способен сделать то же самое и даже еще лучше!»

Этот ход мыслей привел Судзуки к открытию, которое, когда он предал его гласности, заставило многих из его друзей подумать, что он утратил изрядную часть своих мозговых клеток.

Судзуки в восторженном исступлении, полный энтузиазма по поводу открывшейся ему истины, кинулся сообщать всем и каждому о своем замечательном открытии: каждый японский ребенок учится говорить по-японски!

Друзья и коллеги ласково трепали его по плечу и твердили, что в действительности им это давным-давно известно. «Но нет, вы не поняли! – заявлял Судзуки. – Они и вправду учатся говорить по-японски, и это поразительно!»

Судзуки был прав. Подобно своему предшественнику Ньютону, он обнаружил нечто настолько очевидное, что никто другой не в состоянии был это разглядеть: любой ребенок, родившийся в любой стране мира, в течение первых двух лет жизни автоматически изучает язык той страны, где он родился.