* * *

О том, какую он совершил ошибку, дав согласие работать над книгой, Волков догадался довольно скоро. Поток поступающей информации был настолько мощным и беспрерывным, что готовые главы приходилось переделывать не раз, не два и не три. Подобное патологическое стремление автора к бесконечным улучшениям мог вынести только человек с железными нервами. В очередном испытании на прочность аристократично воспитанный Александр Сергеевич проявил фантастическую выдержку. Что, впрочем, не мешало ему смотреть на экран компьютера исподлобья и постоянно бурчать о том, что "ни один нормальный человек подобный объем текста не осилит". Кто бы спорил... Читать куда труднее, чем писать...

Ближе к финалу случилось чудо. Волков заметно подобрел и как-то под вечер даже изрек: "Ты не поверишь, но эта книга стала мне родной. Порой даже кажется, что это я ее написал". Надо знать Волкова, чтобы понимать, чего эта фраза стоит.

Очередное воспоминание. Вернувшийся из Америки знаменитый "писатель" Саша Агеев держит в руках почти готовый макет "100 магнитоальбомов советского рока". "Я ждал эту книгу всю жизнь", - негромко произносит он...

Последние встречи, последние интервью. Их символ - высунутый язык (как у Джаггера), только вместо эротического импульса - диктофон Sony. Часть жизни длиною в пять лет. Когда была дописана последняя глава, сил прыгать до потолка уже не осталось. Опустошение, растерянность и подсознательное ощущение счастья. Все одновременно.

За несколько недель до сдачи книги в типографию мне позвонил Волков и виноватым голосом сообщил, что в его компьютере неожиданно "полетел" винчестер. Работа грозила быть отброшенной на год назад, ибо в финишной суете смакетированные главы архивировались далеко не всегда. Следующие сутки Сашка провел в поисках людей, способных восстановить информацию с наглухо "рухнувшего" хард-диска. В воспаленных мозгах участников проекта уже рисовался план международной операции по-спасению магнитного слоя (через японский завод-изготовитель), однако до этого, слава Богу, не дошло. Вопреки прогнозам, местные специалисты сотворили чудо и "вытянули" с того света, казалось бы, безнадежно потерянный макет. О том, что мы пережили в те дни, можно написать отдельный сюжет.

Что еще рассказать... Рассуждая методом "от противного", очень не хотелось, чтобы книжка превратилась в сборник "старые тексты о главном". Хотелось многогранности и новых ракурсов, хотелось максимально полно отразить все аспекты такого уникального явления, как магнитофонная культура в СССР. Я попытался чуть глубже, чем это принято в нашей рок-критике, покопаться в психологии творчества и раскрыть особенности создания каждого из аудиошедевров.

Задача-максимум, которая ставилась изначально, была вполне конкретной и, пожалуй, даже прикладной. Хотелось, чтобы человек, прочитавший историю создания очередного опуса, загорелся желанием прослушать альбом. И если читатель не начал этот альбом где-нибудь добывать - значит, глава написана плохо и неинтересно. Теоретически читатель был приговорен к тяжким, но сладостным мукам - искать и слушать все эти альбомы. Для расширения кругозора, для сопереживания, для утоления жажды, наконец...

Джереми Пэскал в своей "Истории рок-музыки" не без иронии заметил, что "рок-н-ролл создан не для того, чтобы о нем писали энциклопедии".