|
Апартаменты были уже свободны и готовы принять вновьприбывшего. Его ожидали комфорт и роскошь, полное содержание и прислуга. Открыв письменный стол, он находил там сто тысяч рублей золотом, дар императрицы на первое время. Вечером императрица появлялась перед придворными, фамильярно опираясь на его руку, и ровно в десять часов, по окончании игры, удалялась в покои, куда новый фаворит проникал вслед за ней… Теперь он выходил из дворца не иначе, как рядом с августейшей подругой. С этой минуты любовник, как птица, оказывался в золотой клетке, правда, клетке прекрасной, но всё же строго охраняемой. Фаворит никого не посещал и не принимал приглашений. Однажды Дмитриев-Мамонов, в бытность свою фаворитом, получил приглашение поехать на обед к графу Сегюру. Но и тогда Екатерина забеспокоилась. Выйдя из-за стола, французский посланник и его гости увидели под окном карету императрицы… Екатерина боялась даже на минуту остаться одна, без возлюбленного.
Надо сказать, что все избранники Екатерины были в полном расцвете лет и большей частью богатырского сложения. Старея, Екатерина старалась выбирать всё более и более молодых. На братьев Зубовых императрица обратила внимание, когда одному было двадцать два года, а другому — восемнадцать. Назвать точное количество временщиков с 1762 по 1796 год, то есть со дня её восшествия на престол и до её кончины, не представляется возможным. Точно известно лишь то, что десять из них занимали официальные посты. Григорий Орлов (с 1762 по 1772 год), Васильчиков (1772–1774), Григорий Потёмкин (1774–1776), Завадовский, 37 лет, украинский полковник (1776–1777), Зорич, 32 года (1777–1778), Римский-Корсаков, 24 года (1778–1780), Ланской, 22 года (1779–1784), Ермолов, 30 лет (1785–1786), Дмитриев-Мамонов, 26 лет (1786–1789), П. Зубов, 22 года (1789–1796). Все они были молодыми гвардейскими офицерами из не слишком богатых дворянских семейств, причём показательно, что среди фаворитов не было ни одного иностранца. И это вполне объяснимое политическими воззрениями Екатерины обстоятельство вызвало немало досужих домыслов. Так, например, английский посол в России Д. Макартни приписывал его особым мужским достоинствам русских юношей, о чём их нянюшки якобы проявляли заботу с раннего детства. В эпоху фавора Корсакова был в жизни Екатерины момент, когда выдвинулись сразу несколько воздыхателей. Причём один из них — Страхов пользовался особенной благосклонностью государыни, хотя и не занимал отведённых для фаворитов покоев, но, без сомнения, временно замещал официального фаворита. Таких случаев было немало. Осматривая Зимний дворец спустя несколько лет после смерти Екатерины, один путешественник был поражён убранством двух небольших салонов, прилегавших к спальне императрицы. Стены одного из них были сверху донизу увешаны драгоценными миниатюрами в золотых рамках, изображавшими сладострастные сцены. Убранство другого салона было такое же, только все миниатюры были портретами мужчин, знакомых или возлюбленных Екатерины. Некоторые из них отплатили императрице неблагодарностью за все благодеяния, которыми она их осыпала. В 1780 году она застала Корсакова в объятиях графини Брюс, а в 1789 году Дмитриев-Мамонов предпочёл ей фрейлину Щербатову. Её увлечения часто были увлечениями женщины, срывающей цветы удовольствия повсюду, где их находила. До своего решения порвать с Орловым Екатерина прощала ему то, что редкая женщина способна простить. Уже в 1765 году, за семь лет до разрыва, Беранже писал из Петербурга герцогу Праслину: «Этот русский открыто нарушает законы любви по отношению к императрице; у него в городе есть любовницы, которые не только не навлекают на себя негодование императрицы за свою угодливость Орлову, но, по-видимому, пользуются её расположением. Сенатор Муравьёв, заставший с ним свою жену, едва не учинил скандала, потребовав развода. Царица умиротворила его, подарив земли в Ливонии». |
