В июле 1878 года Гамбетта, сбежав из Парижа, снял в Жарди, на территории общины Виль-д'Аврей, в поместье, где жил когда-то Бальзак, домик садовника и поселился в нём.

27 июля Леони Леон приехала к нему. Они намеревались жить вместе открыто, ни от кого не прячась. Целый день они бродили по лесам и, не стесняясь сельских сторожей, проводили время в упражнениях, относящихся скорее к курсу «Кама Сутры», чем к руководству по собиранию ягод.

Вечером Леони решила вернуться в Париж. Гамбетта, вызвавшись проводить её на вокзал, водрузил на нос тёмные очки: «Так никто меня не узнает».

Когда поезд тронулся, Гамбетта, уверенный в том, что он остался неузнанным, извлёк огромный носовой платок и долго махал ему вслед. Через два часа все жители Виль-д'Аврей только и говорили о том, что «месье Гамбетта решил открыто сожительствовать со своей содержанкой» и что именно их деревне «волею слепого провидения выпал жребий стать свидетельницей этой гнусности».

Дамы-патронессы пришли в ужас и, боясь, что подобный пример повредит умы молоденьких девушек, решили держать своих воспитанниц взаперти, чтобы они, не дай Бог, не встретили «её».

Тем не менее Леони обосновалась в Жарди, и парочка погрузилась в безоблачное счастье.

В конце концов, видя нежность и заботливость Леони, Гамбетта решил жениться на ней. В 1879 году, на вершине своей политической карьеры, он сделал ей предложение.

Леони, которая когда-то мечтала о браке, отказала ему.

Почему?

Позже, вспоминая о том периоде жизни, Леони Леон писала: «Я всё время вижу перед собой бедного Гамбетту — он стоит на коленях, в слезах, в сотый раз умоляя меня выйти за него замуж. А я, одержимая гордыней и страхом перед кампанией, которая могла бы подняться против него в газетах, снова и снова отказываю, откладываю решение. День свадьбы так и не наступил».

В июле одно событие заставило Леони изменить своё отношение к предложению Гамбетты: у него умерла мать. Видя горе своего возлюбленного, Леони пожалела его. Как-то вечером она пришла к нему и сказала, что согласна стать его женой.

Гамбетта, плача, обнял её. И, поскольку он не мог упустить случая произнести красивую фразу, воскликнул: «Любимая, у меня кружится голова, ибо я на вершине блаженства!»

Но незадолго до венчания, 27 ноября 1882 года, чистя дуэльный пистолет, Гамбетта легко ранил себя в руку. Тогда никто не думал, что это ранение приведёт к трагедии.

Несмотря на то, что рана заживала быстро, доктора прописали ему постельный режим. Через несколько недель неподвижного лежания у Гамбетты воспалился кишечник. 31 декабря в десять часов сорок пять минут вечера Гамбетта умер с именем Леони на устах.

Несчастная Леони рыдала, лёжа в ногах его постели. Всё для неё было кончено. Оплакивать Гамбетту, хоронить его, выслушивать соболезнования полагалось лишь членам его семьи. В этом доме, который ещё утром она считала своим, ей нельзя было оставаться.

Всю ночь она приводила дела в порядок, а на рассвете, когда ей доложили о прибытии Лери и его жены Бенедетты, она в последний раз взглянула на того, чьё имя она должна была уже давно носить, если бы не её упрямство, и покинула Жарди.

В Париже она жила на улице Суффло. Именно там, через два месяца отыскал её Лери: «Мадам, ходят слухи, что Гамбетта отец вашего сына. Если это правда, то мы готовы уступить ему все права на наследство». Леони покачала головой: «Благодарю вас, но не месье Гамбетта отец моего ребёнка».

Для Леони наступили тяжёлые дни. Она писала подруге: «Мне больно жить в плену воспоминаний, в бесконечном одиночестве…»

Она умерла в 1906 году от рака груди.

Многое в биографии Леони Леон окутано тайной. О ней ходили самые разные слухи.

Её обвиняли в том, что она не только была возлюбленной полицейского Гирвуа, но и сама оказывала услуги полиции, и что ей было поручено шпионить за Гамбеттой.