Елена Логунова. 12 невест миллионера
Я уснула в четыре, а она позвонила без четверти шесть. – Здравствуйте, Татьяна Ивановна! Извините, что звоню вам так поздно… – Рано, – поправила я, проглотив ругательства. – Зря проглотила: с ругательствами было бы доходчивее, – пробурчал мой внутренний голос. Вообще-то голосов этих у меня два, я называю их обладательниц Тяпа и Нюня. Первая – воплощение отваги и не всегда здорового авантюризма, а вторая – похвально добронравная тихоня и рохля. Они мне заменяют воображаемых друзей – примерно как Карлсон у Малыша. Не подумайте, я не сумасшедшая! Просто в детстве родители и бабушки с дедушками так активно меня опекали, что у меня не было никакой возможности проявить себя особой самостоятельной и дерзкой. Вот тогда я придумала себе Тяпу. А Нюнечка… Нюнечка была идеалом моих заботливых родственников и осталась во мне с тех самых детских лет. На сей раз Тяпа была права: без ругательств телефонная собеседница не поняла ни моих слов, ни моего настроения. Вибрирующим голосом, с нарастающей нервозностью, она продолжила: – Случилось ЧП! Пропал мой товарищ, московский журналист! – Простите, уважаемая! – перебила я, все еще сдерживаясь. – А я-то тут при чем?! – Так ведь в справочнике для участников конференции написано, что вы отвечаете за работу со СМИ! – Но не в таком же широком диапазоне! Мы с Тяпой возмущенно фыркнули. Нюнечка страдальчески вздохнула. В мои обязанности действительно входила организация работы акул пера. Однако та конференция, ход которой освещала почти тысяча журналистов, торжественно закрылась вечером, и я уже была вправе перейти от узкопрофессионального трудового подвига к широкомасштабным нетрудовым. – Сколько лет этому вашему, пропащему? – Тридцать, а что? Да это неважно! Важно, что в два часа ночи он ушел из ночного клуба «Снежинка» и до сих пор не вернулся в отель! Я глубоко вздохнула. Потом медленно, с шипением, выдохнула сквозь зубы и плюнула в собеседницу ядом: – Значит, тридцатилетний мужик, находясь в командировке в Сочи, после общего банкета ушел в одиночное плавание, и это, по-вашему, повод бить тревогу? – Так ведь у нас с ним в десять утра самолет! Вот я вам и сигнализирую! – Девушка, милая! Зачем мне сигнализировать? Я же не полиция! – проникновенно сказала я. – В полиции со мной даже разговаривать не стали! Там бросили трубку! – слезливо пожаловалась милая, но несносная девушка. Мое отражение в сумеречном зазеркалье покачнулось и мучительно зевнуло. В этот момент я, как никогда прежде, хорошо понимала нашу полицию. Телефонную трубку хотелось не просто бросить, а зашвырнуть с балкона восьмого этажа в пучину моря. И чтобы поглубже! – Поэтому, пожалуйста, позвоните им вы! – попросила плаксивая приставала. Я вздохнула, всколыхнув тяжким вздохом занавеску: – Девушка, да вы представляете, что мне там скажут? – Тогда позвоните в ФСБ! – Девушка! Вы НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, что мне скажут в ФСБ! – А к кому же тогда надо обратиться?! – Голос в трубке превратился в визг и ушел в ультразвук. Я поморщилась, потерла ухо и посмотрела в потолок. Он был белый, как снег. Это подарило мне подсказку: – Девушка, а вы попросите Деда Мороза! Пусть он вручит вам вашего потерявшегося друга в качестве досрочного новогоднего подарка! – Вы с ума сошли? – тяжкое подозрение увело голос в трубке в глубокие басы. – Да нет, наоборот! – хмыкнула я. |
