Окна и двери, как я уже говорил, не закрывались, поэтому коварные облака так и норовили залететь внутрь и пролиться дождем в гостиной, после чего преспокойненько отправлялись дальше. А во время грозы тяжелые грозовые тучи заполняли собой все пространство, и мы ничего не видели, пока они не разражались громом и молниями. Трудно представить, каким оглушительным может быть раскат грома, когда находишься в непосредственной близости от него. Однажды гром застал меня врасплох среди ночи, так у меня теперь то и дело ни с того ни с сего начинает звенеть в ушах.

Летом в жару мы наслаждались приятной прохладой, а вот зимой в гостиной лежал снег по колено. Тогда мы строили из него снежный дом и дожидались в нем прихода весны.

Так выглядело мое первое жилище, моя первая собственная квартира, оплачиваемая своими собственными деньгами (120 медных пирамидок в месяц), где, несмотря ни на что, я чувствовал себя в безопасности, ведь вампиры и крысехвостые к нам не совались — наверное, все же побаивались угрюмых громил с гигантскими кулаками.

Только когда начиналось землетрясение, а это случалось в Атлантисе не реже одного раза в неделю, мне хотелось переселиться в домик пониже. И пусть ни одно здание города еще не пострадало от подземных толчков, я не сомневался, что это вопрос времени, во всяком случае относительно винтовых башен — точно. Пол и стены в такие моменты ходили ходуном, изо всех щелей сыпалась штукатурка, а мебель путешествовала по квартире, как будто жила своей собственной жизнью. Находиться на лестнице и вовсе было смертельно опасно, я лично дважды чуть не сорвался вниз.

Гаянская пиццерия. Первым рабочим местом, где я научился чему-то полезному, а именно готовить, стала гаянская пиццерия. Шеф-повар и одновременно владелец ресторана, толстопузый гаян по имени Цакоб Йоа, был настоящим мастером своего дела, за что натифтофский союз гурманов-любителей целых четыре раза награждал его золотой поварешкой.

В меню ресторана значились не только пиццы — те предназначались в основном для торговли навынос и выпекались на глазах у покупателей. А вот на кухне готовили настоящую еду для постоянных клиентов, гурманов, способных ради этого удовольствия как следует раскошелиться.

Здесь я научился правильно вымачивать свинину в пиве, доводить до кондиции в кипящей воде телячьи почки, сервировать артишоки и устрицы (с гарниром из смеси рубленого шпината, сыра с плесенью и сухарей). Цакоб показал мне единственно верный способ приготовления спагетти (сначала варишь 12 минут в кипящей воде, потом, не обдавая холодной водой, просто вываливаешь в дуршлаг, затем, уже на тарелке, добавляешь немного масла, два сырых яичных желтка и одну измельченную дольку чеснока) и метод длительного вываривания (как минимум пять часов) ослиных хвостов, чтобы мясо потом отделялось от костей без ножа. Со временем я постиг и такие нюансы кулинарного мастерства, как приготовление соуса из яиц и красного вина или подготовка мяса для отбивной (отбивать его можно только тупым концом ножа, ни в коем случае не специальным ребристым молотком), какой сыр лучше всего подходит к сырной траве (южнозамонианский пекорино с розовыми прожилками) и как правильно есть цыпленка (руками). Цакоб не только знал рецепты всех известных в Замонии блюд, но и был посвящен во все тонкости этикета и культуры приготовления и поглощения пищи. Одним словом, он был ходячей кулинарной энциклопедией, мог быстро сосчитать калории любого существующего и несуществующего блюда, ведь в свободное время он занимался изучением истории кулинарии. Он знал названия всех забытых к тому времени продуктов и трав. Так, например, когда-то существовала приправа под названием «пельверин», с помощью которой любому продукту можно было придать какой угодно вкус. Ее готовили из корней синистепельва, растения, которое потом полностью уничтожили зельцы, они почему-то решили, что его возделывает сам дьявол.