Демоны всего лишь наблюдали и не вмешивались, когда на тринадцатого и цесаревича набросилась целая стая тварей пустоши.

— Вот как, — протянул он, поднимаясь на ноги и вытирая руку об одежду своего прислужника. — Это уже интересно. Откуда у него взялся Лук Света, потерянный небесами ещё несколько веков назад? Зато теперь понятно, как он смог в одиночку убить столько тварей и демонов. Непонятно только, как он смог им воспользоваться? Несмотря ни на что, у его сущности демоническое начало.

Замолчав, Асмодей задумчиво посмотрел на красное небо и рассмеялся. Что именно его так развеселило, было очень интересно демону, сопровождающему своего князя. Но спрашивать об этом было равносильно подписанию себе смертного приговора, поэтому он благоразумно промолчал.

— Уходим. Мне есть ещё чем заняться.

— Как прикажете, ваше Темнейшество, — поклонился демон, и они в тот же миг вернулись в комнату, откуда переместились несколько минут назад.

— Так, мне нужно срочно переговорить с Фурсамионом. Он единственный, кто прошёл так далеко, и мне дико интересно узнать, как ему это удалось.

* * *

Дмитрий неловко повернулся и стиснул зубы, чтобы не застонать. Сидящая у его кровати Ольга встрепенулась и вскочила с кресла, обитого кожей, которое специально для неё притащили из кабинета физиотерапии. Дмитрий бросил быстрый взгляд на изящную девичью фигурку, все изгибы которой подчёркивала хирургическая пижама, и сжал кулаки. Эту пижаму Ольга выбрала из-за удобства, даже не подозревая, какое впечатление она в ней на него производит. Тем более что сама девушка заметила, стоило ей её надеть, как для мужчин, работающих в больнице, да и для приехавшей бригады, она тут же превратилась в невидимку. Они мгновенно перестали видеть в ней женщину, и Ольга решила, что данная униформа ей просто не идёт.

Тем временем очередная вспышка боли пронзила цесаревича, и Дмитрий всё-таки не выдержал и тихонько застонал. Ольга, услышав это, склонилась над ним. Её роскошные тёмные волосы были стянуты в тугой пучок, а сверху прикрыты полупрозрачной шапочкой. При этом открывалась шея, а прекрасные выразительные тёмные глаза казались ещё бездоннее.

— Я почему-то никогда не думал, что глубоко в душе являюсь поэтом, — Дмитрий отвечал тихо, глядя в эти глаза и видя в них обеспокоенность. Не вымораживающую жалость, а именно обеспокоенность.

— Тебе больно? — за этот час, что она здесь провела, Ольга уже отбросила все церемонии. Они были не нужны. Не тогда, когда она подавала жутко смущающемуся Дмитрию утку и с серьёзным видом записывала в лист, сколько он выделил жидкости. Это ей сразу же поручила делать Наталья Сергеевна перед тем, как пойти немного отдохнуть.

— Немного, — снова прошептал Дмитрий. Но на его высоком лбу Ольга заметили испарину и нахмурилась. Протянув руку, она коснулась влажной кожи. Лоб был холодный и липкий от пота.

— Почему ты мне врёшь? — прошипела она. Это ей Наталья Сергеевна тоже рассказала, как определять, насколько нехорошо себя чувствует пациент, особенно когда он по каким-то причинам пытается это скрыть. Ольга пристально посмотрела на монитор. Пульс подскочил до ста тридцати ударов в минуту, в то время как давление немного снизилось. — Дима, почему ты меня пытаешься обмануть? Сейчас не та ситуация, когда ты должен мужественно терпеть, как ты этого не понимаешь? — она выглядела такой хорошенькой, когда сердилась, что Дмитрий улыбнулся, несмотря на боль, и тут же охнул. Ольга нахмурилась ещё сильнее: — Насколько сильно болит и где?

— Сильно, — наконец, признался Дмитрий. — Как будто мне кишки выворачивают, пытаются вырвать из тела.

— Идиот! — она всплеснула руками и побежала к дверям палаты.