Ни черта не понимаю. Ещё эта душевная, отвлекающая боль от мысли, что девчонку убила чертова Марта. Господи, никогда не молился, но хоть бы ее спасли. Пожалуйста. Буду ходить в церковь, каждый день. Брошу пить, курить, ругаться матом. Только спаси ее. Понимаю, что это маловероятно. Но, в конце концов, есть же Наталья Никаноровна. Неужели она ничего не предпримет? Странно, конечно, следом за боженькой, вспоминать демона, однако, спроси меня сейчас кто-то, что готов отдать за Лизину жизнь, наверное, ответил бы, все. И не важно, кому.

Надо сосредоточиться и понять, что происходит именно сейчас. Это прежде всего. Вот, например, зачем мне нож?

Повернул голову налево, где лежала убитая девушка. Картина та же. Виденная мной неоднократно на фотографиях с прошлых мест преступлений. Один в один. Глаз нет. Уверен, если сейчас загляну в рот, который безвольно открыт, оно и понятно, его раскромсали отвратительным образом, то языка тоже не будет.

— А-а-а!

Крик раздался с другой стороны, причем сразу же оборвался, столь же внезапно, как и начался. Я посмотрел теперь направо. Там, на расстоянии метров пяти-семи стояла женщина, лет сорока, с собакой на поводке. Ну, как собака… Пародия. То ли мопс, то ли микроскопический бульдог. Хрен разберёшь. Сейчас в моде эти маленькие скулящие существа, по недоразумению названные псами. Она, похоже, выгуливал питомца и случайно оказалась рядом с этими кустами. Вообще, конечно, немного странное место для убийства. Можно и по приличнее найти. Такое, где ни один свидетель не появится.

— Здравствуйте. Все нормально.

Я поднял обе руки, пытаясь ее успокоить. Этакий жест мира. Потом сообразил, что вряд ли успокаивает когда ночью в лесу человек, сидящий на земле рядом с убитой зверски особой, размахивает ножом, уверяя, будто все отлично.

— Блин, — разжал пальцы, позволяя с глухим стуком орудию убийства упасть на землю.

— Да… ага… все хорошо… — заторможенно повторила женщина, а потом вдруг очень резко развернулась и бросилась бежать, оглашая окрестности истошным криком «Помогите!»

Собака летела следом за ней, надрываясь истеричным лаем. Причем, скорость хозяйки была так велика, псина не успевала своими короткими ножками, а потому реально практически неслась по воздуху за счёт натянувшегося поводка.

— Ну, все. Мандец. Сейчас тут будет весь район, — сказал вслух, а потом пришло внезапное озарение. Просто будто в спину кто-то подтолкнул к верному направлению мыслей.

Ешкин же ты кот. Вообще-то, я нахожусь рядом с очередной жертвой маньяка. А это, несомненно, работа того самого убийцы, которого пытался найти последние месяцы. В руке, моей, на секундочку, руке — орудие убийства. Причем обе конечности — в кровище. Но главное, я при всем желании не смогу объяснить, как и зачем оказался тут в подобном виде. Потому что не существует объяснения этой ситуации. Разумного, имею ввиду. Без упоминания мистической составляющей данной истории.

В этот момент взгляд упал на запястье второй руки. Захотелось очень громко ругаться матом. Там имелись несколько царапин. Судя по внешнему виду, оставленных женщиной. Ногти. Борозды ранок однозначно выглядят, как след от женских ногтей. Да ну нахер…

В этот момент во мне, наверное, сработало, наконец, чувство, старое, как мир. То, что присутствует у каждого человека, независимо от возраста, пола и жизненного опыта. Инстинкт самосохранения. Я вдруг очень ясно понял, надо валить. Надеяться на то, что мента станут слушать и поверят сразу же — дело очень глупое. Думать обо всем лучше на приличном расстоянии от этого места и от этого трупа. Потому как, ко всему прочему, я ни черта не помню. Вернее, помню 1941. Помню деревню, Мацкевича, Лизоньку. Помню все, что происходило с бабкой-демоном.