— Это так. Но вы отлично понимаете риски дестабилизации…

— Это пока еще не дестабилизация, генерал. Дестабилизация будет позже, когда я ликвидирую еще десяток концлагерей. Вот тогда придет хаос. Крах экономики и последующий развал фронта. Вы не можете этого не понимать, вы же военный, профессионал. Вы уже знаете, какие приказы я отдал на моем совещании руководству ᛋᛋ, пять минут назад?

Последовало молчание, но недолгое.

— Знаю, — признался Бек.

— И кто же вам настучал? Мюллер?

— Неважно. Чего вы собственно хотите от меня? Я не могу это обсуждать без Ольбрихта, без Гёрделера, без Штауффенберга. Послушайте, я не могу говорить об этом вот так по телефону. Это просто невозможно. Приезжайте. Я гарантирую вам полную безопасность.

— Ага, ну конечно. Уже мчусь, генерал! Я ни секунду не сомневаюсь, что вы мне безопасность гарантируете, а вот в Ольбрихте не уверен. Ваш друг — человек нервный. И у него уже давно чешутся руки вздернуть меня на виселице.

— Это так. Ладно. Так чего вы хотите?

— Того же, чего и вы, Бек. Мира. Выполните условия Сталина, отведите войска от Ленинграда.

— Невозможно. Ольбрихт никогда на это не пойдет.

— Ну так убедите его! Или я создам вам тотальный хаос в тылу. Сниму с фронта ᛋᛋ и брошу на Вермахт.

Бек вздохнул:

— Ну вы же отлично понимаете, что этот ваш приказ выполнен не будет, ни при каких условиях… Собственно, даже ваш приказ об освобождении всех заключенных концлагерей не будет выполнен. Вы это знаете. Вы блефуете.

— Ну тут два варианта: или приказ будет выполнен, или нет. Я уже практически мертвец, мне терять нечего. А вот вам стоит задуматься. Что если ᛋᛋ все-таки выполнит мои приказы? Тогда что будете делать? Посыпать голову пеплом? Вспомните еще, что Айзек у меня, и что я рассказал достаточному количеству людей, что он не фюрер, что мы с вами пудрили народу Германии мозги.

— Ну хорошо. А если я смогу убедить Ольбрихта принять сталинское предложение?

— Тогда я уйду, Бек. Я оставлю должность рейхсфюрера и министра внутренних дел, я передам ᛋᛋ в ваше полное подчинение. И делайте дальше со мной, что хотите.

Снова молчание. Бек явно раздумывал. Потом печально произнес:

— Разве я могу вам доверять?

— Можете. Вы же знаете, что я не Гиммлер.

— Знаю. Но все же…

— Я ни разу не пытался вас убить, генерал. Ни вас, ни ваших коллег. Хотя мог, сотню раз мог.

— Да, это справедливо…

— Решайтесь, генерал. Или мир для немцев, или полное поражение для немцев. Варианта победы нет, увы.

— Ну хорошо…

Бек подумал еще несколько секунд и только потом продолжил:

— Поклянитесь мне, что покинете должность рейхсфюрера и передадите нам ᛋᛋ в тот же день, когда мы отведем войска от Ленинграда.

— Клянусь. Слово офицера.

Хотя какое к черту слово офицера? Я же даже в армии не служил. Тем не менее, я сейчас твердо был намерен соблюсти мое слово. Клятвами не бросаются, тем более такими.

Бек полагал также, поэтому моим ответом удовлетворился:

— Хорошо. Я ничего вам не обещаю, но изложу ситуацию Ольбрихту немедленно. Изложу так, как описали её мне вы.

— Это всё, чего я хотел. Спасибо вам, генерал! До встречи, надеюсь, мы встретимся в уже мирной Германии.

Я повесил трубку. Потом достал платок и протер лоб, платок тут же промок так, что можно было выжимать.

Ну вот теперь всё. Я сделал всё, что мог.

Потом я повернулся к Аденауэру, который все еще сидел в углу, с самым отсутствующим видом.