|
"Там почта",-- разъяснил ему господин фон Пазенов и направился в деревню. Было угнетающе душно; за ними постепенно затихали удары молотилки и в неподвижном воздухе раздавались лишь шипящие звуки косьбы, звон отбиваемых кос, шуршание бросаемых снопов. Господин фон Пазенов остановился: "Вам когда-нибудь бывало страшно?" Бертранд был удивлен, но вопрос этот его по-человечески тронул: "Мне? О, часто". Господин фон Пазенов с интересом приблизил к нему лицо: "А когда вам бывает страшно? Когда тихо?" Бертранд заметил, что здесь что-то не так: "Ну, тишина иногда бывает просто великолепной; в этой тишине, висящей над полями, я ощущаю себя прямо-таки счастливым". Господин фон Пазенов остался недоволен и даже разозлился: "Вы ничего не понимаете...-- А мгновение спустя: -- У вас были дети?" "Насколько мне известно -- нет, господин фон Пазенов". "Ну что ж, тут уж ничего не поделаешь,-- господин фон Пазенов посмотрел на часы, и взгляд его скользнул вдоль дороги; затем покачал головой: "непонятно"; потом снова обратился к Бертранду:-- Так когда же вам, собственно говоря бывает страшно?" Но ответа он дожидаться не стал, а снова посмотрел на часы: "Он бы должен быть уже здесь...-- Затем он пристально посмотрел на Бертранда: -- Вы сможете мне иногда писать письма, когда будете совершать свои путешествия?" Бертранд утвердительно закивал головой; он сделает это охотно, и господин фон Пазенов, казалось, остался этим очень доволен. "Да, да, вы только напишите, меня интересует, мне интересно многое... и напишите мне также, когда же вам бывает страшно... но его все еще нет; вы сами видите, никто мне не пишет, даже мои сыновья..." Тут вдали показалась фигура человека с черной сумкой. "Ах, вот он!" Припадая на трость, господин фон Пазенов припустил со всех ног своей прямолинейной походкой и, достигнув расстояния слышимости до идущего навстречу человека, разразился бранью: "Где тебя так долго носило? Сегодня ты ходил на почту в последний раз... Ты уволен, понятно, уволен!" С раскрасневшимся лицом господин фон Пазенов размахивал перед носом почтальона тростью, в то время как тот, давно, очевидно, привыкнув к таким встречам, спокойно снял с плеча сумку и передал ее своему господину, который тут же достал из жилета ключ и начал открывать ее трясущимися руками. Охваченный нервной дрожью, он распахнул почтовую сумку, но когда извлек оттуда всего лишь пару газет, то возникло ощущение, что приступ ярости может повториться, ибо он, не говоря ни единого слова, ткнул содержимое сумки почтальону под самый нос. Но старик, очевидно, все-таки отдавал себе отчет в том, что рядом с ним стоит гость. "Ну вот, вы видите сами...-- пожаловался он и швырнул их обратно в сумку, закрыл ее на ключ и, направляясь дальше, заявил: -Мне придется, наверное, перебраться в этом году в город; здесь для меня слишком тихо".
Когда на землю упали первые капли дождя, они уже дошли до самой деревни, и господин фон Пазенов предложил переждать непогоду в доме у пастора. "Вам в любом случае придется с ним познакомиться",-- добавил он. Старик сильно разозлился, когда они не застали пастора дома, а жена его к тому же сказала, что ее супруг в школе, на что господин фон Пазенов резко ответил: "Кажется, вы полагаете, что старому человеку можно говорить все, что заблагорассудится, но я пока еще не настолько стар, чтобы не соображать, что в школе сейчас каникулы". "О, так ведь никто и не утверждает, что пастор в школе ведет занятия, к тому же он вот-вот должен вернуться домой". "Отговорки все",-- проворчал господин фон Пазенов, но жену пастора не так-то легко было сбить с толку, и она пригласила господ присесть, а сама между тем позаботилась о том, чтобы на столе появилось вино. Когда она вышла из комнаты, господин фон Пазенов наклонился к Бертранду: "Он с удовольствием спрятался бы от меня, потому что знает, что я все, абсолютно все вижу". |
