Ян Валетов. 1917
ПОТОМКИ
Наследник
Февраль 1918 года
Но это не так. Из подворотни на патруль смотрит исхудавшая дворняга – жалкое лишайное существо непонятной расцветки. Собаке холодно, она дрожит и прячется от пронизывающего холода между двумя маленькими сугробами. Она видит солдат, но к ним не выходит – она уже хорошо знает, что такое люди с винтовками. Патруль проходит мимо. Слышен крик: – Стой! Стой, кому сказал? – А ну, стоять! Стрелять буду! Щелкает винтовочный выстрел. Несмотря на вьюгу, он оглушительно громкий. Дворняга вдавливает себя в снег, прижимает уши. Шерсть на холке встает дыбом, собака утробно рычит и скалится. – Стой, сука! Еще выстрел. Короткий вскрик. В подворотню хромая вбегает человек. Он в гражданском, без шапки, смертельно напуган и безоружен. Хлещет еще один выстрел. За спиной бегущего из стены брызжет кирпичной крошкой. Обезумевшая от страха дворняга кидается вслед за беглецом в глубину проходных дворов. В подворотне мечутся тени, скрипят по снегу сапоги солдат. – Давай, давай, давай…. – От, бля… Куда побежал? Куда он побежал, сука?! – Вот! Вот! Стреляй! Оглушительно рвет морозный воздух выстрел трехлинейки. – Промазал! Еб твою мать! Погоня уходит в глубь дворов. Темные колодцы с мертвыми окнами. Черное небо над ними. Мечется человек, не находя выхода – двери заколочены или закрыты, остается только путь через подворотни. Патруль все ближе. Жмется к стенам беглец. Припав животом к снегу, поджав хвост, змеей ползет вдоль подворотни ошалевшая собака. Выстрел. И еще. И еще. Человек падает на колени и кричит. Угодившая в локоть пуля почти отрывает ему руку. Человек встает, делает несколько шагов, а пес забивается в узкую щель под ступени дворницкой. Втискивается, сдирая шкуру, и замирает, тяжело дыша. Мимо стучат сапоги. Собаку обдает запахом мокрой шерсти, пота, сгоревшего пороха и сивухи. Грохочет винтовка. – Есть! Попал! Дворняга дрожит всем телом, как в ознобе, и тихонько скулит. – Чо, сучий потрох, бегашь? А? – Не скажет он тебе, Гаврилов. Ты ему пол-лица снес нахуй… Хрип, бульканье… – Вот, сука…. И карман не проверить, пачкается… Кровищи-то… – Дай-ка я… Да посторонись ты, бля… Хруст. Звук мясной, неприятный, повторяется несколько раз. – Ну, все… – Не все… Ногами, вишь, сучит, бегунок… Да чо ты его? Штыком всю ночь ковырять будешь? – Да я штыком больше люблю, вернее… Хлещет пса по ушам винтовочный выстрел. – Вот так вернее… – Ты мне, сука, все валенки заляпал! – Перетопчешьси… Ну, чо там? – Пусто. Ни курева, ни бумаг… – Подкладку пощупай! Они там часто прячут. Штыком порани! Трещит рвущаяся ткань. – Да, пустой он… Кто-то из троих звучно харкнул. – Зря бежали. – Чо, зря? Чо этот хуй с бугра ночью без мандата шастает! Мы поставлены за революционной законностью смотреть? Или как? – Или как. Пошли, бля! – Да погодь! Дай поссать! Журчит струя. Моча, дымясь, льется через щели в ступенях прямо на дворнягу. Собака дрожит всем телом, глаза лезут из орбит, но не издает ни звука. Стучат шаги. Голоса удаляются. |
