– Я здесь представляю Советский Союз. Успешный, богатый, сильный – Союз. Пытаюсь влиять на настроение людей этой страны. Какой смысл мне сидеть в Союзе, если я могу сделать гораздо больше именно здесь? Фактически – я ваш агент! А вы упорно, с истовостью маньяка пытаетесь меня затащить назад! Это вообще – нормально?!

– Вы сами сказали – это было распоряжение Брежнева – поморщился Симонов – Мы за его действия приносим вам свои извинения. И вы же видите – пытаемся загладить нашу вину как можем. Кстати, вы номинированы на государственную премию. И уверен, вы ее получите!

– Уверен… – вздохнул я, и добавил, глядя Симонову в глаза – вы там Махрова не трогайте! Он настоящий мужик, и профессионал в своем деле!

– Махрова есть предложение назначить министром культуры СССР – небрежно бросил Симонов, вглядываясь в мое лицо, и я его не разочаровал. Мои глаза вытаращились, а челюсть отвисла:

– Да ладно?! Ну ни фига себе!

– Видите, мы умеем ценить дельных людей – усмехнулся Симонов – Потому ждем вас, и надеемся, что вы приедете на родину, как можно быстрее. Товарищ Шелепин лично хотел бы с вами поговорить.

– Опять – двадцать пять! – вздохнул я – Если товарищ Шелепин приедет сюда, я обязательно с ним поговорю. Хотя и не ведаю, что еще такого я ему могу сообщить. Но отъезд на родину в ближайшее время мной не планируется. И вот еще что – американские власти предлагают мне гражданство США. Я отказался, ограничившись видом на жительство. Вы не будете против, если я приму гражданство? Будет у меня два гражданства, Советское и США. Мне так удобнее летать по миру. Скоро я собираюсь слетать в Париж, меня приглашают на выставку, так это лучше сделать будучи гражданином США.

– Меня предупредили, что может возникнуть такой вопрос – Симонов кивнул – Нет, мы не против. Никто вам это в вину ставить не собирается. И вообще – товарищ Шелепин просил сказать, что грядут большие, очень большие перемены. Потому он и хочет, чтобы вы были рядом – в качестве советника. А если вы не в состоянии выехать в ближайшее время, он составил список вопросов, на которые просит дать ответ.

Симонов достал запечатанный конверт и положил его на столик, стоявший между нами:

– Я не знаю, какие здесь вопросы. Когда вы сочтете нужным ответить, напишите, запечатайте в конверт и позвоните вот по этому телефону (он написал на бумажке номер, показал мне, бумажку сунул в карман). И вот еще что: ваши награды лежат в посольстве. Если захотите их забрать – можете приехать. Либо мы сами приедет и привезем.

– Что с Зиной? – внезапно спросил я, сам того от себя не ожидая – С ней все в порядке?

– Она родила сына, все с ней в порядке. Если хотите – напишите ей письмо, я его передам.

– Нет! – тут же открестился я, чувствуя, как заныло мое сердце. Эх, Зина, Зина… как ты могла вот так меня взять, и отбросить?! Болит душа до сих пор… и сын. У меня – сын!

– Как назвала?

– Михаилом. Миша. Хороший, здоровый ребенок, на вас похож – улыбнулся Симонов – Вот и еще повод побывать дома! Ладно, ладно, я не спекулирую на святых вещах! В общем и целом, я сказал вам все, что хотел. И выслушал вас. Я передам руководству, лично товарищу Шелепину все, что вы мне сейчас сказали.

Все было сказано, говорить больше не о чем Я поднялся и протянул руку Симонову. Он ее пожал, и двинулся к выходу.

Проводив гостя и подождав, пока он не выедет из поместья, я распаковал письмо. Почему-то я ожидал, что там будет что-то личное – например, благодарности, пожелания или нечто подобное.