Субтропическая, раскинувшаяся у моря Абхазия — перспективный курортный край, вдобавок примыкающий к Сочи — действительно считалась приоритетной сферой интересов Кремля. «Абхазию решено не отдавать», — сообщили будто бы президенту Саакашвили в Кремле.

Для того чтобы «не отдавать» Абхазию, для начала нужно ее подчинить. Ведь Абхазия хотя бы формально независима, а президент Багапш и вовсе пришел к власти против воли Кремля. В Абхазии достаточно популярен рассказ, как после выборов Багапша вызвали на Лубянку, к Патрушеву, и предложили уйти. И как в ответ Сергей Васильевич Багапш будто бы послал Патрушева на три буквы. Когда я спросила Сергея Багапша, правда ли это, он ответил, что на три буквы никого не посылал, но разговор такой имел место.

И вот в апреле в Абхазии резко начинает возрастать напряжение. Грузинские беспилотники, летающие над республикой, засекают появление на базе в Очамчире российских десантников. В Ткварчели появляются гаубицы Д-30. Грузинский беспилотник засекает РЛС «Каста-2Е2». Сбивает его российский МиГ, поднявшийся с базы в Гудауте. На основании данных, полученных беспилотниками, Грузия обвиняет Россию в подготовке вторжения в Верхнее Кодори. На это указывает сам характер сосредоточения войск: гаубица из Ткварчели как раз бьет по Кодори. Телеканал «Звезда» заявляет, что Грузия вторгнется в Абхазию в ночь с 8 на 9 мая.

Парадокс состоит в том, что Верхнее Кодори — это последнее, что нужно абхазам. С точки зрения международного права, Верхнее Кодори, как и сама Абхазия — это часть Грузии. Там живут «по понятиям» сваны. Сваны — это сваны. Сваны — это не абхазы и не грузины. Сваны — это гигантский горный склон, на котором стоит крошечный домик (думаешь, да как он туда забрался и как он там живет?). И лучше всего психологию сванов иллюстрирует история одной семьи, жившей в таком домике, над которым проходила высоковольтная ЛЭП. Время от времени, когда семье не хватало денег, мужчины выходили и стреляли по проводам, а грузинский президент Шеварднадзе после этого издавал указ: «Выдать семье такой-то денег, чтобы не стреляли по проводам».

Нападение на Верхнее Кодори, навязываемое Россией, означает для Абхазии, что она окончательно потеряет и без того небольшие шансы на международное признание и окончательно подпадет под власть Кремля, который и без того рассматривает ее как колонию.

Грузины превосходно осведомлены обо всем, что происходит в Абхазии. В мае на встрече со мной глава МВД Грузии Вано Мерабишвили зачитывает мне с листа полный список того, что этим вечером пришло в военном эшелоне в Абхазию. У меня такое впечатление, что он знает даже количество туалетной бумаги, которую завезли в Очамчиру.

На следующий день в разговоре со мной замминистра обороны Бату Кутелия заявляет, что в случае удара по Верхнему Кодори грузинские войска перейдут Ингури и ударят по Сухуми. «Война — это наихудшее решение», — возражаю я. «Мы можем оказаться в такой ситуации, что это будет наихудшее решение, не считая всех прочих», — отвечает Кутелия.

Признаться, в тот момент Бату Кутелия показался мне треплом; я не могла понять, зачем так широко оповещать российских журналистов о грузинских военных планах. На самом деле и слова г-на Кутелия, и список, зачитанный г-ном Мерабишвили, преследовали одну конкретную цель: показать абхазам, что России не удастся использовать Абхазию безнаказанно для самих абхазов.

В самом деле, представьте себе ситуацию, при которой грузинские войска заходят в Сухуми (как они потом зашли в Цхинвали), а Черноморский флот гвоздит с моря по этим войскам, а также по всем, кто подвернется под снаряды. Жалеть снарядов при этом незачем: все равно все абхазы, которые убиты в ходе освободительной операции, будут списаны как жертвы грузинской агрессии.