– И всего-то, – насмешливо пробормотал он, после чего открыл ящик стола и небрежным жестом смахнул туда бриллианты, повернулся к Михаилу. – Ну?

    – Что?

    Седой усмехнулся.

    – Судя по выражению лица, у тебя к нам есть какие-то вопросы. Задавай.

    Михаил нахмурился. Все дни он мучительно размышлял над тем, стоит ли вновь встречаться с Седым. Было сильное желание отдать бриллианты и навсегда распрощаться. Он даже поругался с Черным, утверждавшим, что ни в коем случае нельзя прерывать контакт. Потому что во время разговора с Седым у него все время присутствовало ощущение, что тот издевается над ним. Ну, как Лохматый – один пацан из их дворовой компании школьных времен – издевался над мелкими детишками, заставляя их выговаривать всякие сложные слова типа «децементация» или «дизоксирибонуклеин». И где только Лохматый их брал-то? Михаил и сам их выговаривал с трудом. Но тогда от него как бы это не требовалось. А вот если мелюзга не выговаривала – Лохматый отвешивал им «леща». Поэтому Миша ржал над мелюзгой вместе со всеми.

    Так вот Михаил в разговоре с Седым чувствовал себя что-то типа той мелюзги во время общения с Лохматым. Причем даже по поводу «леща» он был не очень уверен. Вроде как ему никто не отвешивал, но кто его знает, как оно на самом деле…

    – Зачем ты мне все рассказываешь?

    Седой откинулся на спинку кресла, и оно жалобно скрипнуло.

    – Знаешь, правильный вопрос не зачем, а почему.

    Михаил озадаченно нахмурил лоб.

    – Это как?

    – Понимаешь, мы рассказываем тебе это по своим собственным причинам. И если бы имели возможность этого не делать, то, можешь быть уверен, мы бы этого не делали.

    Михаил несколько мгновений переваривал полученную информацию, а затем осторожно поинтересовался:

    – А чего за причины-то?

    Седой вздохнул.

    – Ты уверен, что тебе хочется это знать?

    – Ну да.

    – Разговор получится долгим.

    – Да я не тороплюсь никуда. Танька сегодня с матерью к тетке поехала, в Тверь. Вернутся поздно. А дома мамка постирушку затеяла. Я ей только мешаться буду.

    Седой усмехнулся.

    – Ну, тогда конечно… Хорошо, слушай. – Он задумался. – Ты понимаешь, что ваша цивилизация развивается по технологическому пути?

    Михаил озадаченно почесал ухом о плечо. Седой понимающе кивнул.

    – Ладно, начнем немного по-другому. Ты знаешь, что твоему телу присущи некоторые способности. Ты можешь видеть, слышать, ходить, поглощать и перерабатывать некий набор продуктов – от овощей до мяса, более-менее комфортно существовать в неком диапазоне температур – от где-то градусов восемнадцати по Цельсию…

    – По чему?

    – По Цельсию – это фамилия того ученого, который изобрел шкалу градусника, которой вы пользуетесь.

    Михаил непонимающе качнул головой.

    – Мы пользуемся? А что, есть и другие?

    – Ну да, причем даже у вас американцы и британцы, например, используют шкалу Фаренгейта, а при научных исследованиях чаще используют шкалу Кельвина.