В отличие от сестры Павлик ворвался в дом счастливый и торжествующий, удовлетворение просто распирало его, и мальчик с трудом дождался конца ужина — хорошо, хоть не опоздал к нему! — когда они с сестрой остались в кухне вдвоём и принялись за мытьё посуды. К сожалению, сегодня была их очередь.

— Ну, я попал прямо в яблочко! — возбуждённо произнёс он, с грохотом поставив у мойки поднос с грязной посудой. — Что там делалось! Содом и Гоморра! Говорю, угодил как раз в подходящий день. А ещё приходилось прятаться от Зютека. Он там тоже был, на стрёме стоял и глазами так и шарил по сторонам.

— Говори по порядку! — одёрнула его сестра. — И не обо всем сразу. Начни с самого начала, я хочу вникнуть. И она принялась мыть посуду и подавать брату, который вытирал тарелки и ставил их на буфет.

— Ладно, пусть по порядку, — согласился покладистый брат. — Вхожу я, значит, в подъезд, а там на лестнице полный бардак. И орут, и ругаются, и стучат чем-то. Осторожненько поднимаюсь по ступенькам, чтобы посмотреть, что там, а там, оказывается, Зютек торчит. Я ходу! Меня он не заметил.

— Ты уверен? — пожелала убедиться сестра.

— Уверен. Я не орал и не грохал, тихонечко поднимался, так, знаешь, по стеночке, гляжу, на площадке четвёртого этажа чьи-то ноги. Потом осторожненько и рожу разглядел. Он! Я дальше и не полез.

— Но если рожу… — начала было сестра, но Павлик пояснил;

— Так рожу он не ко мне повернул. Глаз не сводил с того, что происходило на третьем этаже.

Ведь квартира тех наследников на третьем. Вот Зютек и уставился на них, позабыв обо всем на свете. Говорю тебе, было на что поглядеть!

— Ну! — нетерпеливо подогнала сестра, потому что брат не вовремя переключился на вытирание тарелки, а сразу вытирать и рассказывать он не умел. Яночка уменьшила напор воды из крана, чтобы не заглушать слова брата. — Ну же!

— Взломали дверь! — выдал брат потрясающую информацию. — Похоже, два наследника сговорились, два ключа у них было, третий замок отперли с помощью отмычки и проникли в квартиру! А сосед снизу был в сговоре с третьим наследником и поднял шум. И мешал им проникать. И грозился милицию вызвать, а потом помчался звонить — то ли в милицию, то ли третьему наследнику. А те уже комод выносили. И ещё какие-то тюки и корзины. И тут примчался третий наследник с подмогой и с адвокатом…

— Постой, а ты откуда знаешь, что с адвокатом?

— Так они же на всю округу вопили, все в подъезде слышали, что чинится беззаконие, и они с, адвокатом прибыли, чтобы восторжествовала справедливость. Говорю тебе, столпотворение! А как они поносили друг друга! Это надо было слышать. Нет, вовсе не так, как пьяные ругаются или хулиганы, а как-то очень хитро, все слова такие употребляли… ну вроде как из словаря иностранных слов. И друг у друга выдирали из рук несчастный комод, так что из него все ящики повылетели, один чуть по голове мне не треснул. И другие вещи сыпались вниз.

— А ты зачем туда сунулся?

— Надо же было наблюдать. Да ты не думай, я там на площадке между ихним и нижним этажом спрятался. У них дом роскошный, на лестничных площадках у окон стоят всякие цветы в огромных кадках, на подставках. Вот я за такой и прятался. Все было видно, а меня никто не видел.

— На тебя пустой ящик упал?

— Почти, но не совсем. И пока они там возились, я успел пособирать с пола… вот…

Яночка так стремительно повернулась к брату, что мыльная пена с её рук брызнула на пол. Павлик выгребал из кармана и аккуратно складывал на буфет рядом с только что вытертыми тарелками кучку мусора.