— Никита, Никита, — остановила его, нервно махая руками, — Подожди, я не могу… я боюсь… я никогда не выступала, а тут…

— Все будет хорошо, успокойся, — подлетел он ко мне, взяв за руки и слегка сжав их. — У тебя такой голос. Его нельзя держать в секрете, ты должна выступать. Я не понимаю, как ты могла пойти учиться на бухгалтера? Да тебе срочно нужно ехать к Градскому на программу «Голос». Он бы точно повернулся к тебе.

— Ты смотрел «Голос»? — почему-то заинтересовал именно этот факт, а не то, что он хочет вытащить меня на сцену перед целой толпой незнакомых людей.

— А что в этом такого? У меня друг вообще «Холостяка» смотрит и нечего, жив пока, — отмахнулся он, потянув меня за стол, усадил как маленькую, а сам достал свой телефон. — Сейчас я позвоню кое-кому… а после начнем думать, над тем, какие песни ты будешь исполнять. Создадим собственную кавер-группу, — он так загорелся этой идей, что остановить его было невозможно. — Если получится, то уже сегодня устроим репетицию. А в следующую субботу ты будешь стоять на сцене, это…

— Стой, стой, стой! — не смогла больше молчать. — В следующую субботу? Никита, ты с ума сошел?! Я не могу, нет! Я опозорюсь, я боюсь. Я…я…

— Успокойся, — проговорил он ласково, опустившись рядом со мной и взяв за руки. Я была сильно напугана, и это, наконец, увидел Никита. — Аня, поверь, это только сейчас кажется страшным. Подумай, ты выйдешь на сцену, люди будут тебе подпевать, танцевать, ты заведешь целый бар. Тебе понравится, вот увидишь. Это непередаваемое ощущение — стоять там и видеть, как люди заряжаются от твоего голоса, расслабляются. Ты будешь дарить им это, — указал он на меня пальцем, — уж я-то знаю.

— Не спорю, но ты читаешь стихи, а я… Ох, не знаю, — он говорил так уверенно, что невольно сама подзарядилась и успела нарисовать картинку у себя в голове, как люди подпевает мне, машут руками…

— Хотя бы попробуй, не отказывайся так сразу. Давай сделаем так, я сейчас обзвоню своих ребят, после мы спустимся в бар, выберем песни, отрепетируем их в течение недели, ты выступишь в субботу, а если не понравится или поймешь, что все же не твое, тогда я оставлю тебя в покое и вручу в руки поднос. Идет? — протянул он руку для пожатия. Я молча смотрела на нее, взвешивая все за и против. В голове возникло четверостишие Никиты, которое он мне написал на задней части картины: «А, вообще, жизнь прекрасна, удивительна, многообразна. Красок множество в ней. Разрисуем? Смелей!» Да, мне нужно быть смелее! Все же не на казнь он меня ведет.

— Хорошо, — несмело кивнула я, вложив свою руку в его. — Но ты не забудь, ты обещал, если мне не понравится, то…

— Да, да, — обрадовался он, — Я буду стоять рядом с подносом в руках, — мы оба громко рассмеялись. Никита подхватил меня так резко, что я даже вскрикнула от неожиданности. Он закружил меня по комнате в своих крепких объятьях. Затем также стремительно отпустил, усадив на стул, а сам тут же стал обзванивать друзей, чтобы назначить им встречу и провести первую репетицию, а заодно и знакомство. Я же в голове выбирала песни, которые, возможно, буду исполнять уже в следующую субботу, мурашки прошли по всему телу от этой мысли, было страшно, но вместе с этим присутствовало какое-то приятное волнение. Никита смог убедить меня, что все получится.

Ребята оказались все мастера своего дела.