* * *

Впрочем, не только постоянно ускользающая от охотников добыча испытывала нервное напряжение. В вертолете преследования Кара с неослабевающим вниманием следил за фургоном «скорой».

— Чужой может уйти? — Вопрос был обращен к порождающему галлюцинацию напарнику.

— Он оказался невосприимчивым к обычному давлению на психику, придется задействовать более мощные механизмы.

ЛСД не просто не любил, он ненавидел прибегать к насилию в своих жизнерадостных мультипликационных грезах. Даже ему самому было доподлинно неизвестно, с чем это связано, но в тех редких случаях, когда приходилось идти против своего естества, он очень долго и тяжело отходил, несколько дней пребывая в тяжелой депрессии.

— У нас меньше трех минут... — Кара реально оценивал ситуацию.

— Понял. — Лицо ЛСД перекосила болезненная судорога — обстоятельства вынуждали его идти на крайние меры.

* * *

— Зря ты отказался от конфетки, — удрученно протянул бегемот. — Сейчас придет злой Бабуин, он все равно заставит тебя ее съесть.

Одновременно с этими словами на стекле возникло еще одно яркое пятно. На этот раз — ядовито-желтое.

— Привет, ребята! О чем болтаете? — Мультипликационная обезьяна со зверино-злобным выражением на морде присоединилась к нашей веселой компании.

— Да так, ни о чем, — похоронным голосом протянуло розовое пятно.

— Ну, тогда, наверное, я вам не помешаю...

Стремительным движением обезьяна протянула непропорционально длинные лапы к шее бегемота и одним резким движением оторвала голову от туловища.

В следующее мгновение произошло неожиданное — поток совершенно реальной, густой черно-красной крови залил лобовое стекло «скорой».

— Не хотел есть конфетку, — злобно прошипел отвратительный монстр, — тогда получай вот это. — Его руки вдавили голову несчастного бегемота в стекло, так что она прошла насквозь, оказавшись в нескольких дюймах от моего лица.

Кровь густыми потоками стекала мне на колени, но, пожалуй, самым ошеломляющим во всей этой безумной бутафории было то, что у бегемота были человеческие глаза, полные какой-то неведомой, поистине вселенской скорби.

— Не хотел есть конфетку — жри его!!! — нестерпимый визг стоял в моих ушах.

Я не выдержал и почти без замаха резко и сильно ударил, целясь в лицо отвратительной твари. Кулак соприкоснулся с поверхностью, и по стеклу во все стороны побежали мелкие трещины. Костяшки пальцев разбились в кровь.

Машину в очередной раз резко мотнуло, и мы опять ударились о стену. Скорость начала стремительно падать.

— Что ты делаешь? — В интонации Милой проскакивали нотки явной тревоги.

— Жри его! Жри его!!! — не унималась ядовито-желтая обезьяна, размахивая перед моим лицом окровавленной головой несчастного бегемота.

Кровь тяжелым набатом стучала в висках.

— Немедленно убери от меня эту гнусную тварь, иначе я сойду с ума, — перекрывая рев мотора и скрежет дисков по асфальту, закричал я, обращаясь к своей железной напарнице.

Второй раз повторять не пришлось.

Мощный электрический заряд прошел по позвоночнику, словно через столб громоотвода, и со всего размаха раскаленной добела иглой ударил в мозг.

— А... — Из горла собирался было вырваться дикий крик, но судорога, скрутившая тело, не позволила это сделать.

На какое-то мгновение я даже потерял сознание, однако второй болевой импульс, менее жесткий, чем первый, быстро привел меня в чувство.

— Жми на газ, нам нельзя останавливаться.