Рукописи Хранителей

— Вы храните эти древние знания в памяти или… — я замялся, стесняясь подойти к самому важному для меня, опасаясь выглядеть корыстным. Мне хотелось объяснить Хранительнице, что я интересуюсь всем этим вовсе не для себя, а стремлюсь помочь как можно большему количеству людей жить долго, гармонично, быть счастливыми, наконец! Но почему люди должны интересовать Хранительницу? Чем мы можем помочь ей, да и нуждается ли она в нашей помощи? Не можем же мы просто так потребовать от нее раскрыть все тайны!

— Вот именно — «или», — рассмеялась Хранительница. — Можно подумать, Рушель, что вы забыли о рукописях. Конечно, я многое помню, но далеко не все. Знания чуди хранятся в памяти шаманов, на то они и шаманы, и их знания постоянно пополняются. Они и сейчас с нами, с хранителями, делятся, а мы записываем все, что узнаем от них.

На этом завершилась наша первая беседа с Хранительницей. Я так и не решился попросить у нее взглянуть на эти рукописи — мне казалось, что нет у меня и у моих друзей прав на древние тайны. Так бывает: отправляешься в путь в полной уверенности в необходимости и правоте собственных действий, а когда находишь то, что так долго искал, эта уверенность куда-то исчезает. И ты чувствуешь себя растерянным перед прекрасной женщиной, которая готова бескорыстно отдать тебе то чудо, которое оберегала много лет. Впрочем, готова ли? Это покажет завтрашний день.

Беловодье = Шамбала?

Ночевали мы с друзьями в бане, где постелила нам Хранительница. Впрочем, постелила — неверно сказано: баню по летнему времени не надо было топить — ночи стояли теплые, поэтому Хранительница просто сложила нам постели из того самого ярко-зеленого мягкого мха, которым был убран ее дом. Спать на этом мху — неописуемое блаженство, но прежде чем уснуть, мы с коллегами должны были обсудить то, что узнали за сегодняшний день.

— Скажите, Мишель, почему вы спросили, путешествовали ли курумчинские кузнецы в другие земли из своего чудесного Беловодья?

— Рушель, я не думал, что вы не догадались, это же очевидно! — отозвался тот.

Я очень люблю своего друга Мишеля Мессинга, но порой он меня раздражает: почему всем должно быть очевидно то, что очевидно ему!

— Разве вы не помните, как изображали демонов в древнем Китае? — после своей знаменитой МХАТовской паузы продолжил Мишель.

Я вынужден был признаться, что не помню.

— Их изображали с красными волосами, — сказал Александр Федорович Белоусов. — Более того, скажу вам, коллеги, что красный цвет волос в древнекитайском искусстве был знаком того, что перед зрителем — демон.

Как обычно, Александр Федорович знал все. Иногда я просто терялся рядом со своими учеными коллегами.

— Александр Федорович абсолютно прав, — поддержал его Мишель. — Упоминание нашей Хранительницы о меди как об одном из металлов, чьему цвету уподоблялись волосы древних кузнецов, и напомнило мне о китайском искусстве. Мне казалось, что в первую очередь нам надо прояснить, имеют ли какое-то отношение курумчинские кузнецы к атлантам и лемурийцам, и верна ли моя догадка, что таинственное Беловодье — то же самое, что Шамбала.

— И что вы по этому поводу думаете? — поинтересовался я.

— Рушель, простите, что отвечаю вопросом на вопрос, но как вы думаете, принесут ли нам пользу рукописи курумчинских кузнецов?

— Если только Хранительница нам доверится.

— Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Если вы уверены, что рукописи хранят секрет здоровья, долголетия и гармонии, то и курумчинские кузнецы — ближайшие родственники атлантов и лемурийцев, а Беловодье и мистическая Шамбала — суть одно и то же.