|
Мы с друзьями, может быть, из-за легенды деда Вахромея, а может быть, из-за самого слова «Хранительница», ожидали увидеть женщину, похожую на строгую монахиню, которую будет не просто разговорить. Ее предками были легендарные курумчинские кузнецы, а поэтому мыслилась она нам всем великаншей. Но нас встретила женщина, которая сначала показалась совсем юной девушкой, и только потом мы увидели в сиянии ее глаз вековую мудрость. И мудрость эта, представьте, не мешала ее глазам смеяться! Хранительница была высокой женщиной с гибкой, легкой фигурой. Волосы рыжие и кудрявые, глаза зеленые с золотистыми искорками смешинок, голос звонкий, а смех серебристый — в общем, ничего общего с монахиней. Кстати, Хранительница открыла нам свое имя, только пока я еще не вправе назвать его — не пришло время. Это, к слову, явилось еще одной причиной, по которой я не спешу с книгой об экспедиционных событиях, помимо острой необходимости как можно скорее донести до вас результаты нашего открытия. Без имени Хранительницы многое в наших приключениях останется непонятным.
О происхождении Хранителей-долгожителей Смешливая и яркая, Хранительница настолько поразила нас всех, что достаточно долго мы просто тупо молчали, глядя на нее с раскрытыми ртами. Первой пришла в себя Настя, ее голосок привел нас всех в чувство. — Да, мы представляли вас совсем другой. Мы сидели за гладким деревянным столом, на котором стояла миска с медом, перед каждым из нас — чашка липового чая, а из печи доносился вкуснейший запах. На этот раз я подробно остановился на своих ощущениях не потому, что увлекся, а потому, что были эти ощущения такими острыми, точно в первый раз в жизни все это видишь и чувствуешь. — Вижу, что твои друзья, девушка, даже не слышат, о чем я говорю, настолько удивились, — Хранительница посмотрела на нас своими зелеными глазами. — Что вы, просто мы с друзьями всю дорогу фантазировали, какой вы окажетесь, а вы оказались совсем-совсем другой! — Настя смутилась. — И очень красивой! Какая умница наша Настя! Какое верное слово подобрала! Именно красивая, но красивая по-особенному, как горы и лес, солнце на восходе и ледяные вершины Белухи, а еще так красив огонь, на который очень похожи ее рыжие волосы — вот какой оказалась Хранительница. — Ну уж, не смешите меня — красивой! Рыжая да тощая — вот и вся красота, — Хранительница рассмеялась. — А когда мне лет пятнадцать было, деревенские тетки девок пугали, чтобы те к Белухе не ходили: «Будешь много по лесу бегать да к горе подойдешь — станешь такой же тощей да рыжей, как эта». Не знаю, как у остальных, а у меня сразу же возник вопрос, сколько лет нашей хозяйке. Если, как говорил дедушка Вахромей, она помнит его покойного прадеда еще мальчонкой, то получается… — Предвижу ваш вопрос, — прервала Хранительница мои мысли, — мне сто семьдесят восемь лет. А что, непохоже? — Хранительница снова рассмеялась. Ее явно забавляла наша растерянность, и вообще мне она показалась слишком легкомысленной. Теперь понятно, почему ее яркая внешность и стройная фигура казались раньше настолько некрасивыми, что матери пугали ею своих дочерей — более чем 160 лет назад были другие представления о красоте: ценились полные девушки с румяными щеками, толстыми русыми косами и голубыми глазами.
Куда ушли курумчинские кузнецы? Я решил вывести беседу на интересующую нас тему: — Да, мы представляли вас совсем иной, потому что ваши предки были… — Вы каких предков имеете в виду? — перебила меня Хранительница. — Курумчинских кузнецов, людей, чудь? — Мы думали, что вы — потомок курумчинских кузнецов, — вступил в беседу Мишель. |
