На этих словах Африканыч снял с плеча холщовую сумку с изображением университетской высотки и выудил оттуда зеленоватый очечник, внутри которого оказалась свернутая трубочкой бумажка.

— Храню с той поры это послание в бутылке, — с гордостью сказал Африканыч. — Ты разверни и читай.

Я так и сделал. Это действительно было послание, хоть и содержалось в нем всего лишь одно слово: «Рушель». Думаю, нет смысла пересказывать то, что ощутил я, едва только развернул бумажку из очечника. Во всяком случае любые сомнения относительно моей миссии здесь (а возможно, не только здесь, но и вообще в мире) отпали. Я верю, что не зря держу путь на тот самый холм у излучины великой реки. У меня все получится. Судьба на моей стороне, а это для меня всегда было важнейшим показателем качества того, что я делал, делаю и, смею надеяться, буду делать. Я непременно дойду до своей цели, дойду хотя бы для того, чтобы эти люди больше не ели себе подобных. Все мои пафосные мысли были прерваны Африканычем:

— А ту самую бутылку из-под шампанского, в которой лежало это послание, ты, Рушель, уже видел на шапке нашего вождя.

И мы рассмеялись. Видимо, поучившись в Советском Союзе, мой собеседник перестал испытывать должный пиетет по отношению к вождям любого ранга и пошиба. Очевидно, что все сведения, которые я получил от Африканыча, только укрепили меня в вере в собственную удачу. Предстоял путь за горы, к реке. И дальше к тому самому холму, к тому самому человеку, что много веков восседает на этом холме и занимается тем, что… Впрочем, потерпите еще совсем немного — пока я не могу разглашать всего, что уже знал на момент начала путешествия, но скоро, очень скоро мне это будет позволено в полной мере.

Ночь я провел в одной из хижин туземной деревни. Хижина эта, как рассказал мне Африканыч, прежде принадлежала ему, а теперь жил в ней его старший сын с семьей. Ну а на утро практически все обитатели деревни вышли провожать меня на великую мою миссию. Когда мы проходили мимо того странного сооружения, что намедни заметил я на центральной площади, то я не мог не спросить у Африканыча, каково предназначение этой конструкции.

— Это, — отвечал Африканыч, — вышка от кабанов.

Сначала я решил, что мой новый товарищ таким образом шутит, но Африканыч не рассмеялся, даже не улыбнулся, а пояснил:

— Как-то раз летом мы ездили от университета в Куйбышевскую область в стройотряд. Там в деревне коровник строили. И вот возле сельских огородов с картошкой я тогда такие вышки и увидел. Узнал, что при их помощи местные оберегают урожай от незваных гостей из леса, от кабанов. Ну а когда вернулся в Гвинею и стал вспоминать, как хорошо было все в СССР, то вот и решил тогда сохранить память в виде вышки, поставив ее здесь.

— И что кабаны? — спроси я Африканыча.

— Боятся, не приходят, — с грустью в голосе ответил старик-студент.

Великая река

Как я и предполагал вчера, путь мой к великой реке лежал по той самой тропинке, которая просматривалась между гор и по которой пришел ко мне Африканыч. По тропе этой со мной пошел только Африканыч, все же прочие туземцы остались у края деревни, повинуясь, как я понял, воле своего вождя, давшего сигнал остановиться.

— Так надо, — пояснил Африканыч. — Вообще людям нашего племени можно подходить к реке. Но сейчас их присутствие может отпугнуть от тебя духов воды. А их помощь в процессе путешествия до холма у излучины тебе очень пригодится. Ведь плыть придется на лодке.

Признаться, это для меня стало неожиданностью, ведь я был уверен, что пойду просто пешком по речному берегу.