Мы внимательно слушали рассказ Звездочета Отто Рана. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Я рассматривал зеленого цвета компьютерный диск, в центре которого красовались павлин и журавль — великий тандем Мьянмы. Первым молчание нарушил У Э:

— Отто, извините, не знаю, как лучше к вам обратиться. Может быть, вам будет приятнее, если я назову вас Звездочетом?

— Да, я более привык к тому, что меня называют Звездочетом, — ответил Отто Ран.

— Господин Звездочет, — продолжал У Э, — после вашего рассказа я понял, что дальше жить так, как жил, я уже не смогу. Примите меня, если сочтете возможным, послушником в «Обитель Журавля».

— Думаю, что это вполне возможно, дорогой У Э. Срок моей ежегодной медитации истек, а значит, я с чистой совестью могу возвращаться к будням настоятеля моей славной обители.

У Э широко улыбался. Вот еще один человек нашел себя в этом мире. Почему-то я твердо верил в то, что наш бирманский друг окажется в «Обители Журавля» на своем месте. И может быть, в будущем именно он, У Э, станет одним из звездочетов, хранителей мировой гармонии, завещанной древними. Может быть, именно У Э спустя годы позволит нам познакомиться со средней частью Скрижали атлантов. Но все это были пока что только гипотезы о грядущем. Нам надлежало жить в настоящем, теперь уже с поправкой на те знания, на тот опыт, что обрели мы здесь, в Мьянме.

Обратный путь. Тайна зеленого диска

В аэропорту Напьидо, пока мы ждали регистрации, на телефон Алексии пришла эсэмэска от Белоусова, которую он написал ответом на наш подробный отчет о бирманских итогах, о встрече с самим Отто Раном:

«От всей души поздравляем!!! Вылетаем в СПб через час. Признаем миссию выполненной».

В самолете я стал изучать содержимое зеленого диска, подаренного Звездочетом. Файлы несли текстовую информацию, в которой были представлены мощные, тотальные и детальные интерпретации заветов атлантов, взятых не только с известных уже нам частей Скрижали, но и из других источников, коими располагают хранители-звездочеты. В первую очередь меня заинтересовали те толкования, которые содержали технологии аватаризации. Только аватаризации несколько иного рода, нежели те примеры, с каковыми нам доводилось сталкиваться в Бирме. Это были специальные техники, направленные на внутреннее преображение.

Человек, пройдя аватаризацию такого рода, оставался таким же внешне, сохранял черты своего характера, привязанности и интересы, не менялся режим дня, образ жизни; но менялось самое главное — внутренняя сущность. Все, что объективно хорошего было в человеке, улучшалось, увеличивалось в разы. А все, что было дурного или даже просто пустого, уходило навсегда из характера и нрава человека.

«Неужели такое возможно?» — задавался я вопросом. Более глубокое знакомство с приемами и методами предлагаемых техник убеждало меня, что не только возможно, но в абсолютной степени допустимо. Под воздействием этих техник человек не становился носорогом, жирафом, вороной или крысой. Не улетал в небеса, не погружался на дно морское, не перемещался в доли секунды на сотни метров или десятки километров. Не было знакомого нам по старым описаниям и личному опыту розового дыма, не было и странных звуков, способных только одним своим существованием перевернуть мир. Были только сугубо лишенные внешних эффектов, хотя и довольно медленные по времени действия приемы, познакомившись с которыми я еще по пути из Найпьидо в Бангкок (там следовало делать пересадку на прямой самолет до Петербурга), прекрасно осознал полноценную возможность их применения в доступных нам лабораторных условиях Института традиционной медицины.