– Вот еще! И не подумаю, – раздался голос из угла зала.

Тогда офицер подошел к ним и сказал что-то об уважении к национальному гимну. На место он вернулся, побагровев еще пуще. Это был маленький человечек с кривыми ногами в тесных, ярко начищенных крагах.

– Выродки, германофилы проклятые! – так и брызгал он слюной, садясь за столик. Ему тут же пришлось вскочить, потому что оркестр снова заиграл «Звездное знамя».

– Почему вы не позовете полицию, Сирил? – обратилась к нему его дама. Но к круглому столу уже спешили со всех концов ресторана.

Док потащил Чарли туда же.

– Смотри, сейчас будет весело.

Здоровенный детина с протяжным техасским говором стащил одного из пацифистов со стула.

– Или встать, или – вон.

– Вы не имеете права принуждать нас к этому, – начал было один из сидевших за круглым столом. – Пожалуйста, выражайте ваше одобрение войне, вставая, а мы будем выражать наше неодобрение, оставаясь на…

Его соседка, высокая женщина в красной шляпе с пером, останавливала его, повторяя:

– Молчите, не стоит с ними разговаривать.

В этот момент оркестр замолк. Все застучали и захлопали изо всех сил и завопили:

– Еще раз… еще раз!

Официанты встревоженно бегали по залу, и владелец ресторана вышел на середину, вытирая взмокшую лысину.

Офицер подошел к дирижеру и сказал:

– Пожалуйста, сыграйте еще раз наш национальный гимн. – При первых же звуках он встал навытяжку. Остальные ринулись к круглому столу. Док схватился с каким-то человеком, по говору англичанином. Док развернулся, готовясь к удару.

– Если драться – давайте на улице, – сказал человек с английским говором.

– Оставьте их, ребята! – кричал Док. – Сейчас я их разом вышвырну.

Стол опрокинулся, и занимавшие его стали подаваться к дверям. Женщина в красной шляпе схватила блюдо омаров под майонезом и удерживала толпу, швыряя в лицо наступающим целые пригоршни майонеза. Тут подоспели три полисмена и арестовали проклятых пацифистов. Все принялись счищать с платья майонез. Оркестр снова заиграл «Звездное знамя», и все попробовали затянуть его хором, но из этого ничего не получилось, потому что никто не знал слов.

Из ресторана Док и Чарли отправились в бар выпить виски. Док хотел посмотреть варьете и стал расспрашивать бармена. Жирный человечек с американским флагом в петлице вмешался в разговор и сказал, что лучшее варьете в Нью-Йорке – это варьете Минского на Ист-Хоус-тон-стрит. Когда Док рассказал, что они отправляются на войну, он угостил их виски и сказал, что сам проводит их в варьете Минского. Его звали Сегал, и он сказал, что был социалистом до самого потопления «Лузитании», но теперь он считает, что немцам надо задать взбучку и разрушить Берлин. Он торговал готовым платьем и был очень весел, потому что ему удалось получить подряд на поставку обмундирования для армии.

– Война всех нас выведет в люди, – говорил он и бил себя кулаком в грудь. Они взяли такси и поехали в Нижний город, но в варьете не было ни одного свободного места.

– Стоять на галерке? Нет, к черту… Хочу к девочкам, – заявил Док. Мистер Сегал с минуту подумал, склонив голову набок.

– Ну тогда поедем в «Новую Венгрию», – сказал он. Чарли приуныл. Он так много ждал от Нью-Йорка.

Ему хотелось спать. В «Новой Венгрии» было много немок, евреек и русских девушек. Вино в каких-то странной формы бутылках, расширявшихся кверху, стояло в судках на каждом столе. Мистер Сегал заявил, что он угощает.