Десятый вдох

— Здравствуй, Мишель, — бархатный голос накрывает меня одновременно ледяной и горячей волной. Испуганно охаю и даже оступаюсь, поворачиваясь к мужчине, облокотившимся о стойку. Карие глаза смотрят прямо в мои, а губы изогнуты в довольной улыбке произведённым эффектом.

— Какого черта? — Зло цежу я, поджимая губы и пытаясь показать свою браваду против Николаса, действительно преследующего меня и стоящего прямо здесь. Сердце сразу же начинает выбивать чечётку, а руки потеют.

— Мишель, вот твоя сумма и жетон, — произносит Эйприл, заинтересованно смотря то на него, то на меня.

— Спасибо, — говорю я и так неприятно, что он видит, какая это сумма. Да и, вообще, это ужасно, что он здесь!

— Спасибо за кофе, Эйприл, — Николас поворачивается к девушке, моментально расцветающей, под его улыбкой.

— Всегда, пожалуйста, мистер Холд, — тянет она, а я собираю свои вещи, и разворачиваясь, иду к выходу.

— Надеюсь, вы ещё у нас появитесь, — летит в спину.

Передразниваю её, выходя на улицу. И чувствую, что идёт позади меня.

— Что тебе надо от меня, Николас? — Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

— Я предупреждал? Предупреждал, — спокойно отвечает он. Не могу смотреть. Когда-нибудь это тянущее чувство пройдёт? Дышать не могу, облизываю губы и заметно нервничаю.

— Я работаю, — взмахиваю зачем-то рукой, показывая на здание, но смотря мимо него. Виски покалывает от боли.

— Ничего, мне несложно подождать. Я никуда не спешу. Теперь же ты свободна, — даже равнодушно отвечает он.

— Ты понимаешь, что я не хочу видеть тебя? Слышать и…

— Поедешь со мной или пройдёмся? Я знаю недалеко тихое местечко, — перебивает меня, уверенно, отрезая пути к спасению.

Ну что будет от того, что я выслушаю его? Очередная ночь слёз и ненависти, смешанной с любовью? Снова будет больно, и начну изводить себя?

— Мишель, мы только поговорим, и я удостоверюсь, что ты поела. Суп понравился? — Врывается в мои мысли. Поднимаю на него голову. Пропадаю в его глазах. В его ауре. В нём. Снова.

— Выбросила, — вру я, хотя он до сих пор стоит в холодильнике.

— Применить кляп и наручники? — Делает шаг ко мне, а я от него.

— Только попробуй, — предостерегаю его.

— Ударишь? Начнёшь кричать? Или пойдёшь сама? Я не кусаюсь…

— Ещё как кусаешься, Николас. Но я пойду, а потом ты отвалишь от меня. Навсегда. Не сделаешь даже шага в мою сторону. Это мои условия, — на одном дыхании говорю я, а пальцы уже покалывает от знакомого напряжённого возбуждения, что теперь со мной, когда вижу его.

— Занимательно, но нет. Ты идёшь со мной без каких-либо условий, — отрезает он, обходя меня, обдавая своим ароматом.

Да почему так сладко сразу во рту? Знаю, эти ощущения. Боже, зачем я это делаю? Мне просто хочется сейчас разреветься от собственного бессилия, потому что иду за ним. Иду, и так отвратительно это понимать, что вновь ведусь на этот тембр, мягкий и сильный одновременно. Я устала, безумно устала быть без него. Устала терзать себя. Устала видеть его так далеко. Устала от этой боли. От физической усталости и недосыпа каждую ночь. От этого состояния устала. У меня нет сил, противостоять. Иду рядом. И так больно. Так хочется закричать на него, чтобы ушёл и чтобы обнял. Разрываюсь на части.

— Крошка, не надо. Нам требуется обсудить это. Жить дальше невозможно, если этого не сделать.