— Что ж, раз так, то и мне здесь делать нечего, — Сара поднимается с дивана и ставит свой бокал на стол.

— Вот и проваливай, — фыркаю я.

— Девочки, вы с ума сошли?

— Знаешь что, хочешь быть одна, будь одна, Мишель. Тебе не нужна наша дружба, бог с тобой. Только вот сейчас ты прячешься за этой бутафорией, которую создала для себя, чтобы не думать о той вине, которую несёшь внутри себя. Ты трусиха, раз так просто взяла и ушла. Уйти это самое простое. А ты попробуй построить на руинах хоть что-то, ты не смогла это сделать, потому что струсила. Я строила. Год за годом. Минуту за минутой. И да, Райли не Ник, но с ним я тоже глотнула достаточно дерьма и боли. Но я никогда не убегала от него. Ни разу. А ты сбежала от Ника, и я не отрицаю, что он тоже совершил много ошибок, но именно ты в этой ситуации поступила отвратительно по отношению к нему. Нельзя взять и разлюбить человека. Это невозможно. А раз ты так легко хлопнула дверью, то именно ты обманывала всех и врала ему о том, что любишь его. Ты предала и кинула его в тот момент, когда ему нужно было твоё участие. Отношения это намного сложнее, чем секс. И, вероятно, ты только для секса и годишься, потому что на борьбу за мужчину у тебя духа не хватило. Трусиха! — Сара пролетает мимо нас, хватая на лету сумочку, и хлопает дверью.

Перевожу взгляд на Амалию, потирающую лоб.

— Хочешь идти за ней, иди. Мне плевать, — равнодушно пожимаю плечами и беру бокал Сары, делая глоток.

— Серьёзно? Вот так прямо плевать? — Усмехается Амалия.

— Да, вот прямо плевать. Вы не имеете права давать оценку моим решениям. Я не лезу в вашу жизнь, а вы не лезьте в мою. Саре легко меня оскорблять и обзывать трусихой, когда она собирается замуж за Райли. Её жизнь сложилась. Она счастлива, а вот я — нет. Я несчастна с Николасом, как и он со мной. Мы живём в огромном болоте из боли, которая мне уже поперёк горла, как и советы от гуру отношений Сары. Плевать, — передёргиваю плечами и делаю глоток вина.

— Я тоже ей завидую. Порой хочется её ударить за то, что она замуж выйдет за Райли, — хмыкает Амалия.

— Это случается один раз на миллион, наверное, чтобы мужчина променял тему на нормальную жизнь и будущее с одной, без плёточной истории. Но разве, если бы они были другими, мы не полюбили бы их?

— Я не люблю Николаса. Я в этом убедилась. Мне хорошо, Амалия. Клянусь, я кайфую каждый день, наслаждаясь собой. Я делаю маски на волосы, валяюсь в ванне, и теперь умею готовить. Я живу, чувствую эту жизнь, и она меня принимает, а его мир постоянно бил и оставлял на моём сердце раны, — категорично произношу.

— Уйти от мужчины можно, но надо уметь возвращаться и признавать свои ошибки. Это страшно и унизительно. Мне кажется, что Сара отчасти права. Ты создала для себя защитный кокон, которым защищаешься от воспоминаний. Я уверена в том, что вы с Николасом сказали друг другу очень жестокие слова, которые повлияли на тебя. Да ещё и это нападение Люси. Ты была напугана, ведь подобное может произойти ещё раз. Это твоя защитная реакция, нормальная реакция на случившееся. Твой побег тоже понятен. Но у них, тематиков, своё представление о жизни. Его изменить невозможно. Принять чудовищно сложно. Да, это чертовски ломает, но поверь мне, они ломают себя сильнее. Принадлежать одной — для них это уже обручение. Они боятся не меньше нашего потерять причину, ради чего они совершали что-то неразумное и для их мира неправильное. Но, Мишель, когда твой кокон разрушится, а он разрушится, то тебе будет больно от того, что Николас сказал тебе. Я со стопроцентной уверенностью могу заявить, что ты даже не вспоминаешь эти слова, потому что именно они затронули всё внутри тебя, вынудив спрятаться.