Исак всегда не нравился Бьёрну. Был слишком выдержанным. Слишком хладнокровным для студента. Страстность Синдри бросалась в глаза. Раз Исак здесь, это, конечно, как-то связано с тем, что они делали, но у него была холодная, расчетливая решимость следовать тщательно разработанному плану. Исак словно бы старался победить в интеллектуальном споре и готов был пойти на что угодно, лишь бы доказать свою правоту. Бьёрн не старался ничего доказывать: он лишь воздавал по заслугам тем, кто испортил жизнь и ему, и многим исландцам.

— Да, — заговорил он, обращаясь к Синдри. — Ей пришло на ум, что мы, точнее — ты, Синдри, причастен к стрельбе в Оскара и Листера. Она на днях разговаривала с Фрикки — он и навел ее на эту мысль. Она подозревала и меня, но, кажется, поверила в мою невиновность. В общем, она хочет пойти в полицию.

— Ты должен сказать ей, чтобы она этого не делала, если не хочет попасть за решетку.

— Харпа думает, что может быть еще одна жертва. И хочет остановить нас, пока мы не добрались до этого человека.

— Но она не знает, — уточнил Синдри.

— Да. Но собирается пойти в полицию. Я знаю.

— И что собираешься делать? — спокойно спросил Исак.

Бьёрн глубоко вздохнул.

— Хочу увезти ее на несколько дней. Я знаю хижину в одном из ущелий неподалеку от Грюндарфьордюра. Совершенно уединенную. Если смогу продержать ее там завтра и послезавтра, этого будет вполне достаточно.

— То есть пока мы не разделаемся с Ингольфуром Арнарсоном? — спросил Синдри.

Бьёрн кивнул.

— Как ты собираешься убедить ее отправиться туда? — поинтересовался Исак.

Бьёрн поморщился.

— Обаянием. Уговорами. А если это не подействует — рохипнолом.

— Рохипнолом? Где ты его достал? — спросил Синдри.

— У одного знакомого рыбака в Рейкьявике.

— У тебя есть ловкие приятели.

Бьёрн пожал плечами.

— А разве у всех нас нет?

— Ладно. Это замечательно на ближайшие несколько дней. А потом что?

Студент очень раздражал Бьёрна. Но этот вопрос был основным.

— Ингольфур Арнарсон наш последний объект, так ведь? Завершающий. Когда его не станет, я смогу убедить Харпу, что идти в полицию нет смысла. Больше никому ничего не будет грозить. А она добьется только того, что и ее, и нас посадят в тюрьму.

— Думаешь, она согласится с этим? — спросил Синдри.

— Возможно.

— А если нет? — спросил Исак.

Бьёрн пожал плечами:

— Не знаю. Мне кажется, полиция все равно схватит нас. Полицейские все ближе. Начали задавать вопросы об Исаке. Когда разделаемся с Ингольфуром Арнарсоном, пожалуй, нам нужно будет смириться с неизбежностью расплаты.

— Нет! — возразил Исак. — Когда мы начинали, у нас не было намерения сдаваться на финише. Вот почему решили действовать за границей. Нашей целью было скрыться, когда покончим с делом.

— Может быть, мы действительно начнем кое-что, — в явном возбуждении проговорил Синдри. — Революцию не «сковородок и кастрюль», а настоящую.

— Думаю, на это потребуется больше времени. Мне кажется, люди слишком заняты извинениями перед англичанами.

— Откуда ты знаешь? — спросил Синдри. — Ты ведь был в Лондоне.

— Я мог читать в Интернете исландские новостные сайты.