После проведенной в камере ночи Фрикки продолжал молчать, что в общем-то удивляло Вигдис. Она всеми силами пыталась что-то выпытать у него, дать ему возможность облегчить душу признаниями. Упоминала Габриэля Орна, Синдри, Бьёрна и Харпу. Результат тот же.

Не забыла и Ингольфура Арнарсона. Никакой реакции.

Потом стал пытаться Арни. Его наигранность, в том числе повышение голоса на Фрикки и стук кулаком по столу, была откровенно бестолковой. Вигдис слегка улыбнулась Фрикки, и ей показалось, что он ответил тем же, но потом улыбка пропала. Она очень надеялась, что им не придется снова прокручивать видеозаписи. Арни наверняка слишком уж насмотрелся их. Раздался стук в дверь, и вошел один из дежуривших на входе полицейских.

— Вигдис? Там кое-кто хочет видеть вас.

Вигдис оставила Арни продолжать допрос и пошла за полицейским в соседнюю комнату. Там сидела темноволосая женщина лет двадцати.

— Я Магда, подружка Фрикки, — сказала она по-английски.

Вигдис вспомнила, что Арни упоминал о подружке, когда они забирали Фрикки в доме его матери.

— По-исландски вы говорите? — спросила она.

— Немного. Можно мне поговорить с ним?

— Боюсь, что нет. Мы допрашиваем его в связи с очень серьезным инцидентом.

— Прошу вас. Всего пять минут.

Вигдис покачала головой:

— К сожалению. Но пожалуй, вы можете помочь. Знаете что-нибудь о смерти Габриэля Орна в январе этого года?

Магда покачала головой.

— Я тогда была в Польше.

— Фрикки не говорил вам о ней?

Магда смутилась. В маленькой комнате для допросов стояла тишина. Вигдис ждала. Ей представлялось, что пока Магда старалась принять решение, она видит, как у нее в голове вращаются колесики.

— Да, — наконец проговорила Магда. — Говорил. Но будет лучше, если Фрикки сам скажет вам об этом.

— Согласна. Но он отмалчивается.

— Тогда дайте мне поговорить с ним. Наедине.

Вигдис задумалась. Как правило, свидетелей лучше всего держать в одиночестве, отмечать противоречия в показаниях, не давать им сговориться. Но это дело было иным. Она кивнула.

Через десять минут Магда постучала в дверь комнаты для допросов. Вигдис открыла.

— Фрикки хочет говорить, — объявила Магда.

Вигдис сидела за столиком в глубине кафе на Хверсфисгате, находящегося всего в нескольких метрах от полицейского участка. В такие минуты Магнусу было трудно воспринимать ее как исландку, а не как американку. Привлекательная черная женщина в джинсах и свитере, она вполне могла сойти за детектива из Бостонского управления полиции.

После встречи с Ингилейф Магнус бесцельно бродил по улицам. Идти было некуда: ему очень не хотелось появляться в полицейском колледже, и было ясно, что Бальдур не примет его в участке. Его мысли метались между Ингилейф и делом Оскара Гуннарссона. То и другое угнетало его. Никаких блестящих идей в связи с обеими проблемами не возникало.

Решение Ингилейф представлялось неизбежным. Дело, включавшее смерть ее отца в девяностых годах, было очень мучительным. Хотя оно сблизило их, Магнус понимал, что она связывала его с этим делом. Он понимал, почему она хочет уехать. Начать все заново в другой стране. Она делала то, что считала нужным.

Но это дело было другим. Хотя его отстранили, Магнус был уверен, что прав, и не мог бросить расследование.

Поэтому, когда Вигдис позвонила ему на сотовый, он поспешил в кафе.

— Что у тебя? — спросил Магнус.

— Фрикки заговорил.

— Ночь в камере сделала свое дело?

— Сделала скорее его подружка. Убедила его говорить.

— И что?

— Ты был прав.